Что касается выплат по Закону 1244-1 чернобыльцам.
Забывая подать заявления на выплату ежегодной компенсации, в частности за вред здоровью они ее не получают. Поэтому, чернобыльцы высказывали пожелания об упрощении порядка, чтобы такая и подобные компенсации выплачивались в беззаявительном порядке. Но Правительство усложнило этот процесс и теперь к началу следующего года количество чернобыльцев оставшихся без таких выплат может увеличиться. Считаю, что Государство обязано выплачивать положенные по Закону выплаты не спрашивая на то желания получателя такой выплаты, без заявлений от них.
Уважаемые крымчане чернобыльцы, пользователи сайта. Эта публикация к 8.15 час. 14 октября имеет 1060 просмотров, но только 15 человек проголосовавших в опросе. Неужели не интресен итог? Не верю что Вы столь инертны. Пожалуйста активней, включайтесь в процесс. Не отмалчивайтесь, Ваше мнение важно! И оно будет иметь немаловажное значение.Если Вы, уважаемые пользователи сайта не находите свой вариант ответа в опросе, предложите его в комментарии к публикации, как это сделал Самбурский Г.А.
Не секрет, что некоторые чернобыльцы, забывая подать заявления на выплату ежегодной компенсации, в частности за вред здоровью в итоге ее не получают. По этой причине чернобыльцы высказывали пожелания об упрощении процесса, чтобы такая и подобные компенсации выплачивались в беззаявительном порядке. Однако внесенные Правительством изменения в порядок начисления таких выплат созданием излишней волокиты усложнили этот процесс и теперь возможно к концу года, к сожалению количество чернобыльцев не получивших такие выплаты может увеличиться. Сведений о получателях таких выплат у плательщика предостаточно. Сколько можно перепроверять их?
Уважаемая администрация сайта, уважаемый Григорий Яковлевич, вы как- то там на редакторском совете сайта определитесь..... Вот вы предлагаете проголосовать и сказать наше мнение о товарище Ткачёвой М.Р. Никого не хочу обидеть, выражаю только своё личное мнение, но думаю, что я не одинок в своих мыслях. Я не знаю этого человека, не знаю, чем она конкретно занимается, автором каких инициатив является, что реально сделала в своем регионе и в Крыму и т.д и т.п. Перечень вышеперечисленных ссылок по печатным и видео-материалам абсолютно не проясняет картину об информационном массиве деятельности уважаемой Ткачёвой Марины Рувиновны как в общественно-социальной так и чернобыльской направленности. Более чем за полторы суток нахождения статьи на сайте, сегодня на 19.40 проголосовало всего 13 человек из просмотревших эту статью 270 человек. Это только 4,8 % !!! Так вот стоит ли ставить на сайте вопрос о голосовании за человека, о деятельности которого, никто не знает ???
Что она собой представляет и как ее можно использовать с пользой
Забытая территория, опасное место, приманка для сталкеров, потенциальный бизнес-объект... Будущее зоны отчуждения еще не определено, а ее настоящее наполнено вызовами, вопросами и потенциалом, реализовать который не под силу одной организации и даже стране. Поскольку Киево-Могилянская бизнес-школа исследует большие системы через призму взаимодействия между различными игроками, зона отчуждения стала направлением для очередного учебного модуля групп РМВА-22 ЕМВА-35 и ЕМВА-36. А в рамках подготовки к модулю участники пообщались с Виталием Петруком, который был председателем Государственного агентства Украины по управлению зоной отчуждения с 2015 по 2019 год, а сейчас является заместителем председателя ГП «АМПУ» по экономике.
О зоне отчуждения Зона отчуждения – это не только ЧАЭС. Сама ЧАЭС – это ядерный объект, станция. А зона отчуждения – это 265 000 га, то есть территория, сопоставимая с территорией такой европейской страны, как Люксембург. Здесь функционирует около десятка государственных предприятий, на которых работают до 7000 человек (ЧАЭС – самое большое из них). Для меня зона отчуждения – это прежде всего крупный промышленный объект.
Но дело в том, что на этой территории лишь 5% «принадлежат» людям: они ведут там хозяйственную деятельность (это промышленные объекты ЧАЭС, Хранилище отработанного ядерного топлива-2, промышленные объекты Комплекса «Вектор», Централизованное хранилище отработанного ядерного топлива НАЭК «Энергоатом», места временного хранения и локализации радиоактивных отходов, городок Чернобыль, предназначенный для проживания вахтового персонала и т. д.). А остальные зоны отчуждения принадлежат сама себе, и пребывание человека на этой территории законодательно ограничено. До недавнего времени у нас там даже иногда не было границы с Беларусью, ее физическое устройство началось лишь два-три года назад.
Само понятие «зона отчуждения» и ее форма возникли после аварии на ЧАЭС в результате радиационного загрязнения. Из-за взрыва на ЧАЭС на прилегающей территории были разбросаны радиоактивные отходы, в частности трансурановые элементы, период полураспада которых – 24 000 лет (что делает невозможным «нормальное» пребывания и проживание человека в этом месте). В отличие от японской «Фукусимы», у нас это загрязнение очень неоднородно и имеет другую природу. Так, на «Фукусиме» загрязнение произошло преимущественно цезием, период полураспада которого составляет всего 30 лет. Теоретически пройдет два-три периода полураспада – и японцы смогут вернуться к нормальному хозяйствованию на своей территории.
Впрочем, у нас не все так плохо: сильное загрязнение наблюдается только в радиусе 10 км от ЧАЭС (это около 15% зоны отчуждения), остальные территории, или так называемая 30-километровая зона, благодаря размеру и административному ограничению на вход выполняют функцию буфера или природного барьера между 10-километровой зоной и остальной территорией Украины.
Зона отчуждения в будущем будет оставаться так же стратегически сегментированной: ближайшая территория вокруг ЧАЭС (10-километровая зона), где находятся все промышленные объекты обращения с радиоактивными отходами, – это территория специального промышленного использования. Жить на ней запрещено, возможно лишь краткосрочное контролируемое пребывания для выполнения работ. А остальная территория вокруг – это Чернобыльский биосферный радиационно-экологический заповедник.
Создание вне 10-километровой зоны в 2016 году Чернобыльского заповедника было сознательным шагом власти: мы должны были найти ответ на вопрос «Что делать с этой территорией, каков ее статус?». Когда она стала заповедником, уже было понятно, как с ней обращаться: охранять растительность и животных, допускать ученых для исследований и т. д. Ранее проведение исследований, в частности международными институтами, было практически невозможно из-за законодательных ограничительных норм, заложенных еще советской властью.
Таким образом, сейчас зона отчуждения развивается в двух направлениях: заповедник и промышленное использование.
О захоронении отходов Промышленное использование означало, во-первых, снятияе ЧАЭС с эксплуатации, а во-вторых, обращение с радиоактивными отходами. На самом деле наше Агентство должно решать сам вопрос захоронения отходов. Ведь Украина входит в десятку крупнейших ядерных стран мира, у нас есть атомные электростанции, и отходы нужно где-то хранить.
Атомная энергетика работает таким образом, что одни организации создают ядерное топливо, другие (атомные станции) его используют, а третьи занимаются отходами. Тот, кто генерирует отходы, не имеет права их захоранивать. Более того, это нельзя делать без согласования с местными общинами, поскольку создает большие риски для людей. А в зоне отчуждения мы уже имеем загрязненную территорию, подготовленный персонал, поэтому логично размещать здесь инфраструктуру для переработки и хранения радиоактивных отходов.
Любое отработанное ядерное топливо должно «отстояться»: оно выделяет тепло и может делать это более сотни лет. Кроме того, оно имеет много микро- и макроэлементов, которые потенциально можно использовать повторно. Например, уран в ядерной топливной сборке вырабатывается только на 5–7%. Многие страны сохраняют отработанное топливо в надежде, что возникнут новые технологии, которые будут экономически выгодными для повторного использования этих элементов.
По моему мнению, основная задача предприятий зоны отчуждения – сформировать такую инфраструктуру для хранения ядерных отходов, которая будет безопасной для граждан Украины. Проблема в том, что для этого нужны немалые деньги.
О «чужих» отходах Общество сейчас опасается, что зона отчуждения станет хранилищем для радиоактивных отходов со всего мира. Но на самом деле следует различать отработанное ядерное топливо (которое должно отстаиваться и может перерабатываться) и радиоактивные отходы (они бывают очень разные, с очень разными периодами полураспада). Вторую категорию из других стран принимать нецелесообразно, к тому же существует прямой запрет в законодательстве.
Первую – теоретически можно было бы, таким бизнесом занимается ряд стран (Великобритания, Россия и т. д.). Но для наших потенциальных заказчиков это стоило бы очень дорого, потому что у нас очень строгие законодательные требования.
О вызовах До 2018 года ни одного инфраструктурного объекта для обращения с радиоактивными отходами за бюджетные средства Украины построено не было. Все, что создавалось, финансировало международное сообщество. Это не было альтруизмом с их стороны, скорее вполне рациональные соображения: «Лучше построить хранилища здесь, лишь бы какая-то «грязная» бомба потом не попала к нам». Дошло до того, что за деньги международного сообщества у нас были построены современные промышленные объекты обращения с радиоактивным отходами, а у нас не было средств на их функционирование, на зарплату персонала и даже на топливо для автомобилей, которые должны были перевозить отходы в эти хранилища.
Это произошло потому, что в 2010 году правительство Николая Азарова направило деньги из Фонда обращения с радиоактивными отходами (в который делали отчисления атомные электростанции) в общий бюджет для «латания дыр». И когда я пришел на должность председателя Агентства в 2015 году, то получил в наследство миллионные долги по зарплатам, оплате за газ и отсутствие финансирования для инфраструктуры.
В конце концов, нам удалось внести изменения в нормативные документы и получить 1 млрд грн ежегодных поступлений из Фонда обращения с радиоактивными отходами для выполнения первоочередных задач по обращению с РАО. Но появилась другая проблема: зарплаты у нас невысокие, поэтому молодые специалисты, которые благодаря международной финансовой помощи проходили обучение (например, в Чехии) для управления построенными международным сообществом объектами по обращению с радиоактивными отходами, возвращались и увольнялись. И даже увеличение зарплат проблему не решало. Нужно менять систему, пересматривать бизнес-процессы.
О креативных решениях В 2015 году на зону отчуждения не выделили денежные средства для оплаты газа, и в конце года мы оказались под угрозой невозможности начать отопительный период на ЧАЭС. Пробовали решать этот вопрос в ручном режиме с правительством, но опоздали на несколько часов, и началось размораживание ЧАЭС, трубы стали прорываться из-за холода. Французы даже эвакуировали своих сотрудников, а мы как-то пытались исправить ситуацию.
К счастью, с погодой повезло – и удалось локализовать проблему. Но надо было принимать нестандартные принципиальные решения: как действовать дальше, чтобы не допустить подобного в будущем. Мы решили оптимизировать используемые помещения (из почти 140 оставить 37, часть персонала перевели с промышленной площадки ЧАЭС в зоне отчуждения в город Славутич), а еще перейти на электроэнергию вместо газа.
Кроме того, инженеры предложили использовать тепло, которое выделяет отработанное ядерное топливо для подогрева технического водоснабжения через теплообменник. Эффект превзошел все ожидания: у нас почти не увеличилось энергопотребление, а на оплате за газ мы начали экономить.
Об успешном кейсе На момент, когда я пришел в Государственное агентство по управлению зоной отчуждения, завершалось строительство двух крупных инфраструктурных проектов: нового безопасного конфайнмента, то есть изолирующего сооружения над четвертым энергоблоком (стоимостью 1,5 млрд евро), и хранилища отработанного ядерного топлива (оно стоило почти 0,5 млрд евро). Оба объекта строились на средства международного сообщества (47 стран-доноров), а финансовым модератором выступал ЕБРР. Это был очень масштабный и успешный кейс. Стоит лишь вспомнить, что новый конфайнмент – это самое большое арочное подвижное сооружение и современный подобный объект в мире, который не имеет аналогов.
Интересным был и процесс возведения обоих сооружений. Сначала сюда приехали французы, и большинство работников были иностранцами. А в конце объекты достраивали почти одни украинские подрядчики.
Что делать с территорией зоны отчуждения дальше? Социальное вопрос был одним из главных, которые я перед собой поставил в 2015-м. Что делать с людьми, которые живут на прилегающих территориях? Ведь города и городки вроде Иванкова и Славутича получают большую часть доходов от промышленных объектов в зоне отчуждения.
Моя идея заключалась в том, чтобы «затянуть» сюда какую-то активность. Первым вариантом была альтернативная энергетика, на которую тогда был настоящий бум. В зоне отчуждения есть большие территории, где не будут жить люди или вести там сельское хозяйство. А также там есть рабочая электросеть.
Для альтернативной энергетики важна компенсация перепадов напряжения (скажем, когда солнца или ветра нет), и это может обеспечить Днепровская ГЭС и ТЭЦ в Украинке. Потребитель (Киев) – рядом. Выглядело так, что это будет лучший вариант полезной активности в зоне отчуждения. Я мечтал построить большую солнечную станцию, уже были потенциальные зарубежные инвесторы. Но все застопорилось, в частности из-за бюрократических препон. Эта идея завершилась тем, что мы построили небольшие солнечные станции на ЧАЭС и в городе Чернобыль. Впрочем, я верю, что этот проект когда-то еще будет реализован.
Главная проблема нахождения людей в зоне отчуждения – это безопасность. Там можно работать, но соблюдая жесткие правила. Поэтому не любая деятельность подойдет. Альтернативная энергетика и переработка отходов – перспективные направления. А еще – туризм.
Сначала туристов возили и государственное предприятие, и частные компании, но это выглядело как конфликт интересов. Поэтому мы решили: государство будет давать разрешения, а остальное делать бизнес (тем более что он более клиентоориентированный). Этот шаг вызвал быстрый рост: если в 2015-м туристов приехало меньше 7000, то в 2016-м – уже 16 000, в 2017-м – 37 000, а за несколько лет эта цифра достигла 124 000 человек в год.
Когда государство отошло в сторону, частные компании запустили развитие туристической сферы. Кто-то хотел построить отель, кто-то – создать столовую, магазин, туалет и т. д. Оказалось, что бизнесу все это сделать проще, чем государственному предприятию, которое должно для каждого случая запускать тендер. А еще частные компании часто действуют качественнее и придумывают интересные решения.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Информация
Комментировать статьи на сайте возможно только в течении 100 дней со дня публикации.
Симферополь:
Просмотров: 698 | 
Комментариев: (0)
