КРЫМСКИЙ ПОРТАЛ ЧЕРНОБЫЛЬЦЕВ - ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СПАС

Юлия Ахмедова. Спустя 35 лет после катастрофы на Чернобыльской АЭС из 200 тысяч ликвидаторов в живых осталось чуть больше половины. Почти у всех — тяжелые болезни и досрочный выход на пенсию. Однако далеко не каждому удается доказать, что это последствия радиации, и получить законные льготы.

"В обед курили, вечером хоронили"
В ночь на 26 апреля 18-летнего солдата-срочника Владимира Авдонина подняли по боевой тревоге. Ничего не объясняя, приказали везти офицеров из Брянской области в Чернобыль. С собой — полный боекомплект и химзащита. О том, зачем это нужно, — ни слова. Уже на месте он увидел черный дым разрушенного реактора. Голову пронзила острая боль, во рту появился привкус металла.
"Я не понимал, что это и чем грозит, — вспоминает Владимир Авдонин 35 лет спустя. — Но вечером в цинковом гробу хоронили друга, с которым еще в обед курили. И вот тогда все стало ясно".

Первая командировка продлилась около трех недель. Сначала он вывозил людей из Припяти. После того как местных выселили, Авдонина несколько раз отправляли патрулировать город и ловить мародеров.


День за днем приступы головной боли и головокружения усиливались, из носа и ушей шла кровь. Не раз он терял сознание прямо в дороге, попадал в аварии. Его снова сажали за руль.
"Люди плакали и кричали, когда мы их вывозили. Им ничего с собой не разрешали брать, только самое необходимое. Даже животных оставляли. Не знаю, догадывались ли они, что питомцев расстреляют", — рассказывает Авдонин.

Сейчас ему 53, передвигается в инвалидном кресле. Кости рассыпаются от остеопороза, две трети желудка удалили, в сердце установлен стент. Из-за энцефалопатии головного мозга — провалы в памяти.
Однако врачи не считают, что эти болезни — следствие радиационного воздействия в Чернобыле. Поэтому Авдонин не может рассчитывать на положенные ликвидаторам по закону дополнительные выплаты по возмещению вреда здоровью.

"Говорят, будет онкология — приходи. А зачем мне эти деньги, когда доктора уже вынесут смертельный приговор?" — замечает он.
После армии Авдонин много лет проработал на РЖД электромонтером. Первые годы по возвращении из Чернобыля по больницам не ходил. Однако с возрастом организм все равно дал сбой, и в итоге его уволили по состоянию здоровья. Сейчас почти половину пенсии, которая составляет 25 тысяч рублей, он тратит на лекарства. Бесплатно выдают далеко не все препараты.
"Враг, с которым мы боролись, до сих пор жрет нас изнутри, — говорит Авдонин. — Всем, кто остался в живых, с каждым годом все хуже и хуже. Но отношение к нам просто наплевательское".

По словам президента Общероссийского объединения "Союз "Чернобыль" России" Вячеслава Гришина, случай Авдонина — не редкость.
"Некоторые, вернувшись оттуда, далеко не сразу обратились к врачам, игнорировали медицинские обследования, — поясняет он. — Кто-то не хотел мириться с недомоганиями, кто-то боялся потерять работу из-за официального статуса инвалида. А потом в какой-то момент болезнь резко дала о себе знать".

"Приоритеты сместились"
Ежегодно медико-экспертные комиссии по всей России рассматривают около двух тысяч заявлений чернобыльцев. Установление причинно-следственной связи заболеваний с радиацией дает бывшим ликвидаторам право на ежемесячные выплаты. В зависимости от группы инвалидности начисляют по 20-30 тысяч рублей к пенсии.
В половине случаев чернобыльцы получают отказ. Если дело доходит до суда, он, как правило, встает на сторону экспертов.
В 1990-е практически все болезни ликвидаторов автоматически связывали с облучением. В нулевые появился четкий перечень заболеваний, обусловленных радиацией.

Как отмечает Вячеслав Гришин, список с годами сокращался. Последний раз его корректировали в 2004-м постановлением правительства № 592. Осталось всего шесть наименований: лучевые болезни и новообразования. Сегодня доказать, что здоровье подорвано в Чернобыле, очень трудно.

"Яблоки величиной с арбуз": рассказы тех, кто вернулся из Чернобыля

"Поначалу компенсации платили всем, как участникам войны, — объясняет Гришин. — Стоило показать удостоверение — и в больницах без очереди принимали, и лекарства бесплатно выдавали, и в санатории отправляли. Но тогда нам сильно помогало то, что среди чиновников были сами ликвидаторы. Например, председатель Совета министров СССР Николай Рыжков, его замы Геннадий Ведерников и Иван Силаев. Однако постепенно приходили новые управленцы, появились другие проблемы, и приоритеты сместились".

С этим согласны и председатели региональных отделений организации "Союз "Чернобыль" России".
"Из общего числа башкирских ликвидаторов только около десяти процентов доказали связь заболеваний с радиацией", — рассказывает Ришат Гайнуллин, глава профсоюза в Башкирии.

Он обращает внимание на нехватку узких специалистов, которые занимаются именно чернобыльцами. Гайнуллин уверен: врачи не всегда заполняют документы правильно и не дают достаточной информации для положительного решения медико-экспертного совета.

Есть и другая проблема: ликвидаторов лишают права на льготы при повторной комиссии.
"Раньше по закону "О социальной защите граждан, подвергшихся радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" практически всем подтверждали связь с аварией, — поясняет председатель профсоюза в Самарской области Альбина Петрова. — Теперь люди остаются ни с чем".

Сказали, что "еще рано"
Семидесятиоднолетний Мансаф Карачурин работал в Чернобыле бульдозеристом с октября по ноябрь 1986-го. Участвовал в дезактивации, убирал радиоактивный мусор, в том числе и возле четвертого реактора. Много раз был на самой станции.
"Вот уж 35 лет как головные боли не проходят, суставы болят, правая нога вообще отказывает, — говорит Карачурин. — Но доплачивают мне всего две с половиной тысячи рублей в месяц".
Бывший ликвидатор не может доказать, что заболевания вызваны радиацией. Даже группу инвалидности он не получил.
"Два раза документы подавал — отказали: "еще рано". Больше не стал обращаться. Сплошное унижение", — отмечает Карачурин.

По его словам, он отправлял запрос в архив о подтверждении перенесенной лучевой болезни. Ответ так и не пришел.

"Разве они еще не померли?"
"В 1987-м нас от военкомата отправили как военнообязанных, — вспоминает Петр Жалмин из Самарской области. — Мы не знали, что едем в Чернобыль. Сказали, на сборы. Там занимались дегазацией в километровой зоне от реактора. Зимой снег расчищали".
Жалмину сейчас 71. Несколько лет назад он подавал документы в медицинскую экспертную комиссию, но получил отказ.
"Помню, пришел к терапевту, сказал, что чернобылец. Она спросила: а разве они еще не померли?"

У Жалмина рак третьей стадии, перенесенный инфаркт и шунтирование. Вновь обращаться в комиссию он не видит смысла, потому что жить осталось недолго.

Миллиарды в объеме
По оценкам Вячеслава Гришина, из 200 тысяч российских ликвидаторов в живых осталось 120 тысяч. Установить причинно-следственную связь болезней и радиации не могут примерно 50 тысяч человек.
Гришин уверен: это из-за того, что бюджетные средства пытаются экономить на чернобыльцах.
"Не медики решают, сколько выплачивать, а экономисты, — говорит он. — Смотрят: ага, может, хватит им платить? Давайте сократим. Нас считают обузой".

В Министерстве финансов РИА Новости заверили, что деньги для ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС выделяют "в полном объеме, в соответствии с запрашиваемой потребностью".
В Минтруде сообщили, что на компенсации ежегодно направляют свыше десяти миллиардов рублей из федерального бюджета. Кроме того, чернобыльцы получают региональные выплаты — около девяти миллиардов. На вопрос о том, сокращали ли эти суммы в последние годы, чиновники не ответили.

Председатель Московского межведомственного экспертного совета по установлению причинной связи заболеваний Андрей Бушманов признает — отказывать людям, прошедшим чернобыльскую катастрофу, морально всегда тяжело.
"По-человечески, конечно, очень их жаль, — говорит Бушманов. — У многих сложная жизненная ситуация. Однако наука и социальная сфера часто не дружат. В постановлении правительства перечислены именно те заболевания, связь которых с воздействием радиации доказана исследованиями".

При этом он отмечает: бывает, что комиссия выходит за рамки официального перечня и утверждает право на льготы ликвидаторам с другими диагнозами. Все зависит от того, когда начала развиваться болезнь, и от полученной дозы радиации. В среднем у тех, кто работал в Чернобыле в 1986-м, она составляет 150-160 миллизивертов. При меньшем значении что-то доказать вряд ли получится.
По словам Вячеслава Гришина, чем детальнее история болезни, тем лучше. Должна быть вся информация о состоянии здоровья до аварии, после выезда из Чернобыля и в последующие годы.

Большинство оставшихся в живых ликвидаторов сегодня на пенсии. Почти у всех в 50-60 — тяжелые заболевания. Жить и работать, как сверстники, они не могут. Для многих из тех, кто спасал мир от катастрофы, дополнительные выплаты — вовсе не обеспеченная старость. Это шанс протянуть еще несколько лет.

Юлия Ахмедова. https://ria.ru/20210427/chernobyl-1730014907.html

Если Вам понравилась новость поделитесь с друзьями :

html-cсылка на публикацию
BB-cсылка на публикацию
Прямая ссылка на публикацию

• Share this on Facebook
• Tweet This!
• Add this to Google Bookmarks
• Add this to Yandex.Bookmarks
• Blog this on Blogger