Что касается выплат по Закону 1244-1 чернобыльцам.
Забывая подать заявления на выплату ежегодной компенсации, в частности за вред здоровью они ее не получают. Поэтому, чернобыльцы высказывали пожелания об упрощении порядка, чтобы такая и подобные компенсации выплачивались в беззаявительном порядке. Но Правительство усложнило этот процесс и теперь к началу следующего года количество чернобыльцев оставшихся без таких выплат может увеличиться. Считаю, что Государство обязано выплачивать положенные по Закону выплаты не спрашивая на то желания получателя такой выплаты, без заявлений от них.
Уважаемые крымчане чернобыльцы, пользователи сайта. Эта публикация к 8.15 час. 14 октября имеет 1060 просмотров, но только 15 человек проголосовавших в опросе. Неужели не интресен итог? Не верю что Вы столь инертны. Пожалуйста активней, включайтесь в процесс. Не отмалчивайтесь, Ваше мнение важно! И оно будет иметь немаловажное значение.Если Вы, уважаемые пользователи сайта не находите свой вариант ответа в опросе, предложите его в комментарии к публикации, как это сделал Самбурский Г.А.
Не секрет, что некоторые чернобыльцы, забывая подать заявления на выплату ежегодной компенсации, в частности за вред здоровью в итоге ее не получают. По этой причине чернобыльцы высказывали пожелания об упрощении процесса, чтобы такая и подобные компенсации выплачивались в беззаявительном порядке. Однако внесенные Правительством изменения в порядок начисления таких выплат созданием излишней волокиты усложнили этот процесс и теперь возможно к концу года, к сожалению количество чернобыльцев не получивших такие выплаты может увеличиться. Сведений о получателях таких выплат у плательщика предостаточно. Сколько можно перепроверять их?
Уважаемая администрация сайта, уважаемый Григорий Яковлевич, вы как- то там на редакторском совете сайта определитесь..... Вот вы предлагаете проголосовать и сказать наше мнение о товарище Ткачёвой М.Р. Никого не хочу обидеть, выражаю только своё личное мнение, но думаю, что я не одинок в своих мыслях. Я не знаю этого человека, не знаю, чем она конкретно занимается, автором каких инициатив является, что реально сделала в своем регионе и в Крыму и т.д и т.п. Перечень вышеперечисленных ссылок по печатным и видео-материалам абсолютно не проясняет картину об информационном массиве деятельности уважаемой Ткачёвой Марины Рувиновны как в общественно-социальной так и чернобыльской направленности. Более чем за полторы суток нахождения статьи на сайте, сегодня на 19.40 проголосовало всего 13 человек из просмотревших эту статью 270 человек. Это только 4,8 % !!! Так вот стоит ли ставить на сайте вопрос о голосовании за человека, о деятельности которого, никто не знает ???
Авария на Чернобыльской АЭС - это первая в мире тяжелая техногенная катастрофа в истории человечества. Взрыв и пожар привели к выбросу огромного количества радиоактивных веществ, состоящих из радиоактивных газов, аэрозолей, мелкодисперсных частиц топлива и конструкционных материалов. Общая радиоактивность веществ, попавших за пределы реактора в окружающую среду составляет около 13 Эксабеккерелей (более 300 000 000 кюри). Это равно радиоактивности более 70 атомных бомб, подобных сброшенной на японские города Хиросиму и Нагасаки в 1945 году.
ИМР-2 (Инженерная машина разграждения) за работой по дезактивации промышленной площадки ЧАЭС. Сентябрь 1986 Фото участника ЛПА Николая Валицкого из коллекции Национального музея «Чернобыль».
Основная масса тугоплавких радионуклидов выпало в 30-километровой зоне вокруг станции, интенсивно испачкав ее. В некоторых местах вокруг разрушенного блока уровне радиации достигали сотен, а на крышах и тысяч рентген. В первых числах мая 1986 Правительственной комиссией принимается решение об очистке (дезактивацию) территории станции. Для выполнения этих работ были привлечены Министерство обороны СССР и другие министерства и ведомства, которые имели квалифицированных сотрудников и технику.
Со всех уголков бывшего Советского Союза на ликвидацию последствий катастрофы начала в срочном порядке, прибывать техника, преимущественно военная. Путепрокладчик БАТ-М, оснащенные герметичными кабинами, высокозащищенные транспортные средства (ВТС) «Ладога», бронированные тягачи БТС-4, самоходные артиллерийские установки ИСУ-152 времен Второй мировой войны, роторные траншейные экскаваторы МДК-3, инженерные машины разграждения ИМР-2.
Тяжелейшая и основная задача по расчистке территории станции от радиоактивных обломков, захоронения «рыжего леса», погрузки и разгрузки контейнеров с радиоактивными материалами были выполнены именно инженерными машинами разграждения ИМР-2. Из разных источников известно, что в ликвидации последствий катастрофы было задействовано 12 машин ИМР-2. В составе отдельного инженерно-саперного батальона специальных работ в / ч 61753 они прибыли в Чернобыль во второй половине мая 1986 года. Личный состав располагался в селе Корогод, в 14 км от ЧАЭС.
Инженерные машина разграждения ИМР-2, поступила на вооружение Министерства обороны СССР в 1980 году. Первое боевое крещение ИМР получили в Афганистане. Там они использовались в составе подразделений, обеспечивая движение.
Основным функциональным назначением машины было расчистке завалов, удаление снега на перевалах и восстановления дорог. Также при перемещении боевых групп в обязательном порядке создавалась боевая охрана, в состав которой были также включены инженерные машины. ИМР-2 разработана на базе танка Т-72 танковым конструкторским бюро Уралвагонзавода.
Сначала машина проектировалась для проводки танковых колонн по территории, пострадавшей от ядерного удара, и имела высокую степень защиты экипажа от радиации. Рабочее оборудование состояло из универсального бульдозера, телескопической стрелы с манипулятором-восторгом, путевым минным тралом, установками разминирования с двумя пусковыми установками на корме машины, системами дымопуска и пожарным оборудованием. Для обороны машина была вооружена 7,62-мм. пулеметом.
ИМР-2, которые прибыли на ликвидацию последствий катастрофы, не имели боевого вооружения. Основная рабочая комплектация состояла из универсального бульдозерного оборудования, имеет три режима работы: бульдозерный, грейдерный и двуотвальный. Режимы работы могли меняться дистанционно, без выхода экипажа из машины.
ИМР-2 (Инженерная машина разграждения) за работой возле разрушенного энергоблока ЧАЭС. Сентябрь 1986 Фото Николая Валицкого из коллекции Национального музея «Чернобыль».
Для расчистки заваленных стен на ИМР-2 была телескопическая стрела с захватом-манипулятором грузоподъемностью 2 тонны и вылетом стрелы более 8-ми метров. Экипаж состоял из двух человек: механика-водителя и оператора. Оператором, как правило, был офицер, он же был командиром машины. В конце мая 1986 года три ИМР-2 были оснащены системами тонкой очистки воздуха от радиоактивных аэрозолей.
Для дополнительной защиты от радиации военнослужащие 819 ОРВБ (отдельный ремонтно-восстановительный батальон инженерной техники) установили на ИМР-2 свинцовую защиту. Вес машины с 44,5 тонн увеличился до 65 тонн. В Чернобыле их прозвали «динозаврами»: обложена свинцом машина обеспечивала ослабление уровня защиты экипажа в сотни раз. После «модернизации» машины получили обозначение ИМР-2Д. Первый образец был собран 31 мая и приступил к работе 3 июня. Второй и третий образцы вступили в действие 10 июня и 3 июля соответственно.
В тот период в Чернобыле стояла теплая (22-35 градусов С) и сухая погода. «Динозавры» работали по 8-12 часов в день, по 2-4 раза в смену выезжали к развалу блока. Там они занимались расчисткой наземных завалов, удалением радиоактивного грунта. Работали около часа, остальное время уходило на подготовку и дорогу. В дальнейшем, с помощью ИМР-2Д, доставляли крановое и другое оборудование к разрушенному блоку для строительства объекта «Укрытие». Конечно эти машины не обеспечивали 100-процентную защиту экипажа, но они были лучшими для того времени.
О работе ИМРов в зоне аварии недавно рассказал ученым музея участник ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы Анатолий Витальевич Долгий, в июне 1986 года командир взвода специальных машин.
Лейтенант Долгий Анатолий Витальевич, командир взвода специальных машин отдельного инженерно-саперного батальона специальных работ (в / ч 61753, Киевский военный округ), оператор ИМР-2. Фото в газете Ленинское знамя от 26 сентября 1986 года.
« В 1985 году после окончания КИСИ (Киевского инженерно-строительного института – прим. НМЧ), меня призвали в армию. В институте была военная кафедра, и мне было присвоено звание лейтенанта. В мае 1986 года в нашу войсковую часть поступило распоряжение: всех офицеров, имеющих соответствующую подготовку для работы на специальных инженерных и строительных машинах, направить в город Бровары, под Киевом. В Броварах была сформирована воинская часть 61753, командиром части был назначен завспецкафедрой Киевского инженерно-строительного института, полковник Третина.
В июне 1986 года мы прибыли в село Корогод. Село находилось примерно в 12 километрах от разрушенного блока. Командование части находилось в здании школы, тут же, на первом этаже, была офицерская столовая. Рядом был разбит палаточный лагерь для личного состава. Военные палатки рассчитаны на 10 человек, была организована столовая, баня, медпункт. Мы, вновь прибывшие, ещё не в полной мере понимали, как страшна радиация, но приказы в армии не обсуждаются.
На вооружении у нас была уникальная техника – ИМР-2, которая была доставлена из Московского и Ленинградского военных округов. Машины имели штатную защиту от радиации, но не были рассчитаны на работу в таких экстремально высоких радиационных полях. В дальнейшем машины дополнительно переоборудовали, приспособив для работы в таких условиях: внутри и снаружи была установлена дополнительная защита для предохранения экипажа от повышенной радиации, телекамеры. Оборудование, имеющее чисто военное предназначение (минный трал, пулемет, установка разминирования), были демонтированы. На следующий день после прибытия в часть, поехали в район работ осмотреть обстановку и технику. Во время моего пребывания в Чернобыле, было 6 машин ИМР-2. Машины находились на ремонтной базе в 3-х километрах от разрушенного блока. Здесь их заправляли топливом и по необходимости производили ремонт. Сюда же утром привозили личный состав. Распорядок дня в части был следующим; подъём в 6.00, в 7.00 развод части, затем выезд к стоянке техники.
Экипажам машин ставилась задача, и они убывали к месту работы. Если машины не требовали ремонта, их оставляли в километре от блока, по мере необходимости заправляя их топливом. Рабочий день заканчивался около 6-ти часов вечера. Затем возвращение в расположение части, прохождение дозиметрического контроля. Подразделениями руководили кадровые офицеры, а солдатско-сержантский состав в первое время состоял из молодых солдат срочного призыва. Но уже начали прибывать солдаты из запаса, призванные военкоматами, так называемые «партизаны». Причём указание направлять на ликвидацию аварии мужчин не моложе 35 лет и имеющих детей, не всегда выполнялось.
«Партизаны» были со всего Союза. Прибывшие с пониманием и ответственностью относились к работе. Ребята были достаточно опытными механиками-водителями, мы их немного обучили, и они быстро овладели новой техникой. Мы работали возле самого 4-го энергоблока, во многих местах дозиметры буквально «зашкаливали». Инструктаж по радиационной безопасности был проведён минимальный. Показали в какие места не ходить, и где сидеть не рекомендуется. Задачи нашему подразделению ставила оперативная группа генерал-полковника Пикалова. Определялся участок, на котором нужно снять грунт, время работы экипажа. Снятый грунт грузился в контейнера. К каждому контейнеру были приварены специальные петли, с помощью которых производилась погрузка контейнеров на ПТС (плавающий транспортер), и они доставлялись на захоронение в могильники.
Моя задача состояла в доставке пустых контейнеров с речного порта города Чернобыль на промплощадку станции. Вверенная мне колонна техники состояла из четырех самосвалов КАМАЗ и крана для погрузки. В каждый КАМАЗ помещалось 6 контейнеров, за один рейс мы доставляли 24 контейнера, а кран оставался в речном порту. Понимая всю сложность поставленных задач старался выполнять свою работу как можно быстрее, каждая минута пребывание возле разрушенного блока, это лишняя доза облучения. Приходилось идти на некоторые хитрости. Военнослужащие наших двух взводов специальных машин, получили белые костюмы, в таких работал кадровый персонал Чернобыльской АЭС. После каждого рейса, я шел в душ на АБК, потом обязательно получал новый костюм.
По дороге от станции в Чернобыль посты дозиметрического контроля, обязательная мойка машин на ПУСО (пункт специальной обработки техники – прим. НМЧ). Это все дополнительное время на дорогу. Один пункт дозиметрического контроля и ПУСО мы объезжали по окраине «рыжего леса», а на втором пункте я отдавал дозиметристам белый «станционный» костюм и проезжал без обязательной мойки на ПУСО. Таким образом получал дополнительное время на загрузку контейнеров и делал три рейса за смену. А когда только начинали работать, удавалось сделать всего один рейс.
В последний день моего пребывания в Чернобыле, и прибытия следующего подразделения нам на замену произошло ЧП. Один из ИМРов требовал небольшого ремонта, и два солдата остались на ремонтной базе. После ремонта, на отремонтированной машине прибыли к месту сбора подразделения. Увидев, что еще никого нет, решили искупаться в речке Припять и заодно немного помыть ИМР. Двигаясь на тяжелой машине по мелководью, попали в яму, вырытую, видимо, земснарядом. Выбравшись из машины, добрались в расположение части и доложили мне и вновь прибывшему командиру о происшествии. Это грозило серьезными неприятностями всем.
В течении трех дней, с помощью тягачей мы достали почти утонувший ИМР. Несмотря на пребывание под водой в течении трех суток, «утопленник» был в рабочем состоянии и вернулся на промплощадку работать дальше. А мне пришлось задержаться на три дня, и «заработать» еще 3 рентгена сверх установленной нормы.»
Анатолий Витальевич Долгий покинул Чернобыль 23 июля 1986, получив дозу облучения 28,87 рентген, при максимально разрешенной в то время 25 рентген. По прибытии части к месту постоянной дислокации, проходил лечение в Киевском военном госпитале. Впоследствии был отправлен на обследование и лечение в 1-й военно-морской госпиталь города Ленинград (Санкт Петербург). После лечения продолжил службу в понтонно-мостовой части. До 2004 года, в чине полковника, занимал должность инспектора энергонадзора вооруженных сил Украины. Сейчас на пенсии, проживает в Киеве. В тяжелые дни лета 1986 года, военные инженерные машины сыграли выдающуюся роль в ликвидации последствий Чернобыльской катастрофы: разгребали завалы, расчищали проходы в реактор, убирали зараженный радиацией почву и конструкции, собирали высокоактивные обломки стержней с ядерным топливом. Почти все машины набрали так много радиации, броня и металл на машинах стали радиоактивными. Десятки, если не сотни машин остались похоронены на ПЗРО «Буряковка» (пункт захоронения радиоактивных отходов).
Было еще одно кладбище радиоактивных машин - Рассоха, расположенное в районе одноименного села. Там находилась огромное количество автобусов, мотоциклов, бронетранспортеров, грузовиков и другой спецтехники, а также вертолеты, которые принимали участие в ликвидации последствий катастрофы.
В 2006 году стартовал процесс ликвидации этого кладбища. Техника была дезактивирована, разрезалась и вывозилась на переплавку. В дальнейшем металл был утилизирован. В конце 2012 года «Рассоха» официально ликвидирована.
Остатки радиационно загрязненного ИМР-2 (Инженерная машина разграждения) после почти 35 лет. Чернобыльская зона отчуждения, 10.11.2020 г.. Фото участника ЛПА Михаила Букова, который с 1986 и до сих пор работает в зоне отчуждения, мастер по ремонту дозиметрической аппаратуры (из коллекции Национального музея «Чернобыль»).
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Симферополь:
Просмотров: 1 697 | 
Комментариев: (2)
