По большинству споров, рассматриваемых в судах, чернобыльцам платить государственную пошлину не придётся. Но по тем категориям дел, на которые льготы по государственной пошлине не распространяются, размер её повышается значительно. Также необходимо отметить ещё одно изменение. При назначении судебной экспертизы при рассмотрении спора в соответствии с Гражданским процессуальным кодексом РФ необходимо будет внести её стоимость на депозит судебного департамента. В целом для простых граждан изменения можно охарактеризовать как затруднение к доступу к правосудию (это моё мнение). С другой стороны лицо, обращающееся в суд, вместе со своим юристом должны более тщательно анализировать перспективы дела.
Самый главный, важнейший и животрепещущий вопрос - расчёт ежемесячной выплаты возмещения вреда здоровью из заработка за период работ по ликвидации последствий катастрофы на ЧАЭС - не рассматривается на протяжении многих лет. Именно этот вопрос должен рассматриваться в первую очередь. Почему этот вопрос не поднимается представителями чернобыльских общественных организаций, которые участвуют в работе комитетов, - не понятно.
36 лет назад в ночь с 25 на 26 апреля на Чернобыльской атомной электростанции под украинским городом Припять взорвался четвертый реактор. Выброшенные в атмосферу продукты деления ядерного топлива разнеслись воздушными потоками на значительные территории за тысячи километров от АЭС. Радиоактивному облучению подверглись миллионы жителей Белоруссии, Украины и России. Сразу же после катастрофы погиб 31 человек, а 600 тысяч ликвидаторов, принимавших участие в тушении пожаров и расчистке, получили высокие дозы радиации. Самая приблизительная цифра погибших в последующие месяцы и годы, по данным Всемирной Организации Здравоохранения: 4000 человек. Считается, что бо́льшая часть смертельных случаев была или еще будет вызвана онкологией.
Так вышло, что весной 2022 года о Чернобыле заговорили снова. В связи с событием, которое в России запрещено называть своим именем. Новостные сводки (с обеих сторон вооруженного конфликта) сообщали о занятии украинской АЭС вместе с персоналом российскими войсками. Украинская сторона cообщала, что часть российских солдат получили «значительные дозы радиации». Минобороны каких-либо подробностей о количестве пострадавших или об их состоянии не сообщало. Озабоченность выражало Международное агентство по атомной энергии... На сегодняшний день контроль над Чернобыльской АЭС Украине возвращен.
А еще к весне 2022 года в России оказались осуждены почти 60 пожилых мужиков — ликвидаторов последствий этой самой аварии на Чернобыльской АЭС. Самарское управление ФСБ решило, что в прошлом членов летного состава Куйбышевского оборонного завода «Прогресс» получили удостоверения чернобыльцев мошенническим путем и ни в какой зоне отчуждения не были. Документы об обратном (секретные и с которых «гриф секретно» уже снят) российский суд, как он это непревзойденно умеет, проигнорировал. Родина отобрала у инвалидов то, что когда-то выдавала сама: удостоверения чернобыльцев, тем самым лишив их льгот и даже общегражданских пенсий. Лишили их и инвалидности.
Несколько летчиков скончались вскоре после приговоров, не выдержав унижений и стресса.
Судебный корреспондент Вера Челищева съездила в Самару и попыталась разобраться, почему стало возможно это дело. С разрешения автора мы публикуем материал в «Новой газете. Европа».
Пролог 5 отдел Шестого управления КГБ СССР, июль 1986 г.
Перечень сведений, подлежащих засекречиванию по вопросам, связанным с аварией на блоке №4 Чернобыльской АЭС.
«Сведения, раскрывающие истинные причины аварии на блоке №4 ЧАЭС. Сведения, наносимые на топографические карты о радиационной обстановке по районам загрязнения.
Сведения о заболеваемости всеми формами лучевой болезни людей, подвергшихся воздействию в период аварии и ликвидации ее последствий.
Сведения о наименованиях организаций, их ведомственной принадлежности, количественном составе работников, привлекаемых к работам по ликвидации последствий аварии».
*** Минувшей зимой я высадилась на железнодорожном вокзале Самары. Встречали двое. Волновались, что не приеду. Эти двое — те, кого среди прочих имел ввиду 5-й отдел Шестого управления КГБ, заявляя о необходимости засекретить сведения об организациях, чьи сотрудники привлекались к работам по ликвидации аварии. Эти двое привлекались. Они — члены летного экипажа самарского оборонного завода «Прогресс» (с конца 1930-х и по сей день делает ракеты). Они и еще порядка 70 человек с лета 86-го по заданиям руководства летали на ближайшие к взорвавшемуся 4-му энергоблоку Чернобыльской АЭС военные аэродромы Украины и Белоруссии: Жуляны, Гомель, Овруч, Борисполь, Киев, Чернигов, а также российский Брянск. Привозили и отвозили грузы, забирали население. И снова по кругу… Спустя 11 лет государство выдаст им удостоверения ликвидаторов аварии на ЧАЭС, признав за ними право на льготы и пенсии. К тому моменту у многих из них уже будут инвалидность. А спустя еще 20 лет — судимость.
Два дня в Самаре я провела за разговорами, изучением архивных документов (засекреченных и рассекреченных), карт, полетных заданий и… свежих обвинительных заключений с судебными приговорами 2018-2022 годов рождения.
Бывшие летчики, авиатехники и бортпроводники летного состава завода «Прогресс» осуждены как мошенники, «незаконно» получившие удостоверения чернобыльцев.Большое уголовное дело о мошенничестве возбудит управление ФСБ по Самарской области. Будто бы в 97-м они, члены летного экипажа «Прогресса», незаконно получили чернобыльские пенсии и льготы, «введя в заблуждение» администрацию родного завода, областные Управление труда, Минздрав, Собез и все прочие госинстанции.
Об этом деле немало писали региональные СМИ. Даже прогосударственные, удивлялись и возмущались. Не помогло. Сегодня летчики — 60-70-летние мужики — осуждены условно. А их счета заблокированы — по приговору они обязаны вернуть родине все пенсии и льготы, что получили с конца 90-х.
Да, совсем забыла. Родной завод, когда-то инициировавший выдачу удостоверений летному экипажу и хлопотавший на этот счет перед Главным управлением труда по области, на защиту летчиков не встал. Ни разу.
Часть летчиков унижения и стресса не перенесли — умерли вскоре после приговоров. Часть просто смирились, найдя единственный выход — признать вину и пойти на ускоренный порядок следствия и суда,
только чтобы кошмар в их жизни побыстрее закончился. Кого-то запугивали карьерой детей, работавших в государственном секторе. Кому-то из детей карьеру сломали.
Единицы — пять человек — решат бороться.
Они-то и будут меня ждать в Самаре.
*** На ликвидацию последствий аварии были брошены силы со всего Советского Союза. Кроме пожарных, спасателей и военнослужащих, задействовали и гражданских лиц. В одном Куйбышеве от разных предприятий в ликвидации аварии участвовали 4300 человек. Например, металлургический завод поставлял на АЭС алюминиевые бидоны, авиационные заводы — дезакционные установки «Тайфун» и запчасти к ним. Исключением не стали и сотрудники куйбышевского оборонного завода «Прогресс». Они не только доставляли в киевские области ящики с грузами (предположительно со свинцом, которым спасатели засыпали место взрыва), но и на своих гражданских самолетах эвакуировали жителей, преимущественно — семьи военных из ближайших к Чернобылю аэродромов: Жуляны, Гомель, Овруч, Борисполь, Киев, Чернигов, российский Брянск.
«Мы всегда летали как спецрейсы. Из всего Советского Союза доставляли комплектующие на наш «Прогресс». А тут лето 1986-го. Начальство дает задание наоборот из Куйбышева летать в Киев, Киевскую область, и доставлять грузы туда, — вспоминает Александр Кириченко, работавший тогда вторым пилотом на Ан-26. — Командир летного отряда с начальником штаба выписывали задание на полет, и мы летели. Что конкретно наши самолеты везли — нам начальство не сообщало. Да и мы не спрашивали. У нас форма допуска №2 была. Догадывались, конечно, что с ЧАЭС связано. На аэродромах, куда мы прилетали, была куча военных. Когда мы с Киева в Чернигов
по прямой телефонной связи запрашивались на дозаправку, нам поступало встречное предложение, от которого мы не могли отказаться: «Топливо дадим. Заберете тогда членов семей? На мешках сидят». Мы забирали».
«Это были семьи военных с самой Припяти, — добавляет Андрей Брендес, с 1984 по 1988 один из членов экипажа воздушных судов «Прогресса». — Цель всех была — лишь бы уехать. Мы на самолетах переправляли их в Самару, а дальше они уезжали на поездах, кто куда».
По возвращению в Куйбышев, вспоминает Брендес, самолеты мыли специальные бригады людей: «Обычно техники всегда мыли самолет сами. Но когда случилась авария, они стали отказываться со словами: «А почему мы? На фиг надо». Тогда пошли приказы о доплатах авиационно-техническом составу за мытье самолетов. Когда мы прилетали в Куйбышев, наш самолет встречала специальная машина, из которой выходили люди, облаченные в химзащиту, с бочками на спине. И весь самолет чистили. Когда мы спрашивали: «А нас, летный состав, почистить?», нам отвечали: «Вас, летчиков много. Сдохнете, другие придут. А самолет надо сохранить».
Андрей Брендес, Алексей Лазунин, Анатолий Шульпин и Александр Кириченко (слева направо). Фото: Вера Челищева
В распоряжении редакции есть выписка из засекреченного архива, согласно которой на куйбышевском аэродроме, где базировался воздушный флот «Прогресса», в 1986-м был развёрнут пункт дозиметрического контроля.
За лето 1986-го командиры экипажей, пилоты, авиатехники, бортоператоры куйбышевских авиапредприятий, включая летный состав «Прогресса», получат внеплановые премии и благодарности «за выполнение особо важных заданий». Среди премированных — Кириченко, Брендес и другие, с кем я встречусь в Самаре и которых местное ФСБ тоже называет «мошенниками».
22 января 1991 года. Верховный Совет Украинской ССР Комиссия по вопросам Чернобыльской катастрофы товарищу Яворивскому В.А.
Секретно О некоторых проблемах ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
«Полученные группой ученых Института эпидемиологии и профилактики лучевых поражений Всесоюзного научного центра радиационной медицины АМН СССР результаты исследований свидетельствуют о том, что такая методика (установленная Минздравом СССР методика определения доз облучения — Ред.) не отражает всех факторов радиационного поражения. Вследствие Чернобыльской катастрофы люди подверглись одновременному длительному воздействию нескольких видов внешнего и внутреннего облучения радионуклидами с высокой биологической опасностью, в том числе стронция, трансурановых альфа-излучателей и др., вклад которых в формирование дозы и влияния на состояние здоровья ранее не учитывался.
В связи с этим, как предполагают ученые, численность облученных, полученные ими дозы, масштабы радиоактивного загрязнения являются значительно заниженными и не отвечают реально сложившейся обстановке. По расчетам указанной группы ученых, зона опасного заражения после катастрофы составляет до 450-500 км, а чрезвычайно опасного — до 120-130 км. Внутреннему и внешнему облучению выше допустимых аварийных нормативов могли подвергнуться более 4,5 млн жителей Украины, Белоруссии и России. ».
Сообщается в порядке информации. Председатель Комитета Н.Голушко.
О том, что летный состав «Прогресса» летал над зараженными территориями, экипаж официально узнает только в 1997 году. Минтруд выдаст им удостоверения ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Удостоверения сотрудникам у министерства выбивал сам завод. От летчиков лишь требовалось написать заявления и принести фотографии 3 на 4.
Андрей Брендес говорит с напором, нервно: «Все просто. В 91-м вышел закон правительства о ликвидаторах. Государственный завод «Прогресс» взял на себя инициативу по оформлению чернобыльских удостоверений своим сотрудникам. И с синими печатями, с подписями главного бухгалтера, начальника отдела кадров отправил списки летного экипажа в Минтруд. Минтруд рассмотрел, вызвал нас, объяснил, как написать заявление. Затем бумаги отправили в МЧС. МЧС проверил, одобрил и выслал бумаги обратно в Минтруд. Минтруд нас вызывал и вручил удостоверения. Вся цепочка была ГОСУДАРСТВЕННАЯ! А мы все равно оказались «мошенниками». ФСБ представила все так, словно мы вошли друг с другом в сговор, облапошили все эти государственные инстанции, придумали себе раковые заболевания, желудочно-кишечные и лучевые болезни...».
Про то, что они придумали себе болезни, спустя 30 лет после аварии в обвинительном заключении напишет молодой следователь самарского УФСБ Николай Громчев, на момент инкриминируемых летчикам событий ходивший в детский сад. Еще этот молодой следователь напишет о том, что воздушный экипаж «Прогресса» ни над какими зараженными территориями не летал, а потому выплаты получал незаконно.
Пилот Кириченко, который годится молодому следователю в отцы, стоит теперь над картой полетов своего Ан-26 и одновременно открывает доклад ООН по зараженным территориям:
«То есть смотри, — говорит он мне и водит карандашом по карте, — мы вот здесь проходили зону отчуждения. Вот Брянск, Гомель. Вот мы прилетали в Киев. Чернобыль в 40 километрах. Вот реактор. Вот закрытые зоны красным цветом, куда залетать было нельзя… После Киева мы делали перелет на аэродром Чернигова, там военное училище. Этого аэродрома через год вместе с черниговским училищем уже не стало — перебазировались, поскольку оказались в зоне отчуждения. Дальше, смотри, станция дальнего обнаружения. В Припяти стояли военные. Там летать можно было на определенной высоте. А вот Обруч. Видишь, как накрыло… — Кириченко показывает затемненное облако на карте в докладе ООН. — Вот оно накрывает военные аэропорты Обруча, Борисполя, Жулян и Киева. А следствие и прокуроры не хотели смотреть на карты и разбираться. Уперлись: «Вы не были в 30-ти километровой зоне отчуждения». Да мы в 4-5 километрах от зоны заражения находились в воздухе. У нас высота полета Ан-26 — 5-6 тысяч метров. Мы проходили прямо через центры этих зон на высоте 4 тысяч метров. Наши самолеты были оборудованы дозиметрами. Так они так зашкаливали, что трещали. Мы их выключали просто — невозможно было. Нам даже специалисты говорили: «Ребята на земле работать — тяжко, а в воздухе еще опаснее». В самолетах же есть наддув. Это такая высотная система, засасывающая на борт разряженный воздух снаружи. То есть забортный воздух засасывается и подается в салон за счет давления. Представляете, какой воздух тогда заходил в самолет...».
Александр Кириченко показывает маршрут. Фото: Вера Челищева
В последующие годы у пилотов, бортпроводников и авиатехников «Прогресса» будут диагностированы хронические заболевания (язвы, сосуды, сердце), у части — лучевая болезнь и онкология. Почти все покинут завод в 35-40 лет. Все получат группы инвалидности.
Донос Все началось довольно тривиально и привычно для российских реалий — с доноса. В 2015-2016 годах между замкомандира по организации лётной работы завода «Прогресс» Евгением Крысько и руководителем лётно-испытательного отряда Олегом Шахаровым пробежала кошка. То ли не поделили свое влияние на заводе, то ли еще что. Крысько сначала уволил сына Шахарова, потом самого Шахарова. Последний отправился в ФСБ с заявлением, в котором сообщал, что Крысько получил удостоверение ликвидатора Чернобыльской аварии незаконно. Что было правдой: Крысько пришел на завод в 1988 году, спустя два года после аварии, то есть ни в какие полеты, связанные с ликвидацией последствий, летать не мог. И в принципе из старожилов все на заводе об этом знали. Знал об этом в первую очередь господин Шахаров: через него в 97-м проходило оформление документов для получения удостоверений чернобыльцев. ФСБ заведет уголовное дело о мошенничестве. Шахаров станет главным свидетелем обвинения. Крысько осудят и снимут с работы. На этом можно было бы поставить точку. Но ФСБ не стало мелочиться и возбудило большое уголовное дело о мошенниках-чернобыльцах, то есть привлекло за мошенничество без разбора ВСЕХ летчиков завода, получивших в 97-м удостоверения. Тот факт, что они реально летали в зараженные области и помогали ликвидировать последствия аварии, никого не смущал.
А ведь могло обойтись без уголовки. По закону проверку правильности выдачи удостоверения ликвидатора ЧАЭС регулирует приказ МЧС № 114. Согласно ему, если выясняется, что удостоверение выдано незаконно, органы, выдававшие бумагу, требуют от человека сдать удостоверение, а Минсоцдемография просто приостанавливает все выплаты и льготы. Никаких уголовных дел.
Следствие Дело о «мошенниках-чернобыльцах» раскручивалось быстро. Сотрудники самарского управления ФСБ наведывались на квартиры бывших членов летного состава по утрам. С обысками. У пенсионеров изымали удостоверения ликвидаторов ЧАЭС, документы об инвалидности, летные книжки пилотов. Затем увозили на допросы. Во время оных, вспоминают осужденные, оперативники показательно перезаряжали оружие, не отпускали в туалет, держали без воды, еды и лекарств до позднего вечера. Угрожали реальными сроками.
Вспоминает Брендес: «Они настолько вошли в кураж, что думали, сейчас весь завод уголовниками сделают. Приходили даже к 70-летним бывшим сотрудникам.
Предлагали подписать, что те признают вину. Несговорчивых пугали сначала 15 сутками ИВС, потом реальными сроками. Прямо говорили: «Сейчас подписываешь эти бумаги и идешь к своей бабке пить чай и макать в него печенье, не подписываешь — пеняй на себя». Непонятно, чем они так были мотивированы — то ли премиями, то ли звездами. Еще приходили домой к болеющим. Один из наших летчиков после инсульта дома лежал. Ну, овощ. Пришли, сказали, что дело против него возбуждено, что допросить надо. Его жена не выдержала, закричала: «Берите и несите его на допрос в таком состоянии, если он вам так нужен!». Они пошушукались между собой и ушли».
Что искали в архивах По каждому члену экипажа самарское управление ФСБ составило одинаковые обвинительные заключения. Разными в них были лишь фамилии.
Главная сентенция обвинительных заключений заключалась в том, что лётчики, авиатехники и бортпроводники, чтобы получить удостоверения чернобыльцев, предоставили в госорганы «сфабрикованные» справки и задания на полеты. Но ни в обвинительных заключениях, ни в дальнейшем в приговорах не будет описания того, как и с помощью чего летный состав, большинство из которых были обычные работяги, фабриковали документы. Ну а главное — в деле не оказалось ни одной экспертизы — технической, почерковедческой — любой — доказывающей факты подделок.
В официальном запросе на имя начальника самарского ФСБ я просила прояснить эти моменты. Но ответа не получила.
Еще один тезис самарского управления ФСБ: Куйбышевский авиационный завод не участвовал в ликвидации последствий аварии, «что подтверждается отсутствием сведений в архивных данных».
В каких именно архивах УФСБ по Самарской области производило поиски и что именно искало, не конкретизировалось. Каждый архивный фонд ведь имеет свое наименование. В суде сотрудники ФСБ ответить летчикам на эти вопросы не смогли. Без ответа остался и запрос от «Новой газеты». Таким образом, вопрос, производилась ли ФСБ вообще какая-либо архивная проверка и изымались ли оригиналы документов — повис в воздухе.
О том, что завод «Прогресс» все же помогал ликвидировать последствия чернобыльской аварии, свидетельствуют как раз архивные данные. Их обвиняемые нашли в архиве самого завода.
Например, справку № 153\26 от 04.04.1997 года, выданную одному из летчиков: «В 1986 году, в связи с аварией на Чернобыльской АЭС, Куйбышевский авиационный завод выделял самолеты (указан тип — Ред.) для выполнения полетов в зону отчуждения по оказанию помощи в ликвидации последствий аварии».
Или внутренние приказы по заводу от 1997 и 1998 годов о назначении ежемесячных выплат сотрудникам «во исполнение закона о социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС».
И наконец ранее засекреченный приказ Министерства машиностроения СССР об условиях материального обеспечения сотрудников, занятых на работах по ликвидации последствий чернобыльской аварии. В числе прочих предприятий значит «Прогресс».
Подлинность документов была подтверждена «Роскосмосом».
Неуемный Основные поиски в архивах проделывал второй пилот Ан-26 Александр Кириченко. Похож он на героя фильма «Любимая женщина механика Гаврилова». И по темпераменту, и внешне. Задиристый, но справедливый. Заступится не только за даму, за любого. Коллеги-летчики исключением не стали. Кириченко ругался со следствием, выходил на СМИ, закидывал жалобами министерства и ведомства. Типаж: неуемный. Достанет хоть черта лысого. Кириченко своей кипучей деятельностью достал ФСБ. Он единственный из всего летного состава, кого после допроса отправят в КПЗ, а потом под домашний арест. Очевидно, чтобы урезонить. Остальные летчики, бортоператоры и авиатехники будут под подписками.
Александр Кириченко, 1980-е. Фото из архива
В обвинительном заключении командиру экипажа Кириченко, «исходя из личности» назначили «главенствующую роль».
— Когда находился здесь, — Кириченко окидывает взглядом свою двушку в спальном районе Самары, — под домашним арестом, на меня эти стены просто давили. Не знал, как еще доказать, что мы летали над зараженными территориями. Звонить никуда нельзя было, в интернет заглядывать нельзя. Но я выдохнул, сказал себе: «Да плевать». Позвонил в заводской архив ЦНИИмаш, попросил работницу, которая взяла трубку, посмотреть документы по чернобыльской аварии. Обрисовал ей ситуацию: «Нахожусь под арестом, срочно надо». Словом, сижу с этим браслетом, командую под арестом, указания раздаю. Она прониклась, сказала позвонить через неделю, постарается найти. Я был уверен, что за эту неделю меня отправят в СИЗО — за нарушение условий домашнего ареста. Но пронесло. Я позвонил через неделю, мне нашли директивные письма и приказы по заводу, свидетельствующие о том, что мы летали и в составе экипажа выполняли задания по ликвидации последствий аварии. Словом, все те бумаги, которые ФСБ почему-то в дело не положило.
У меня ведь когда проводили обыск, то зачем-то изъяли из личного дела задания на полеты за 86-й год. Спрашивается: зачем? Там маршруты полетов с синими печатями. Их словно в природе теперь нет, и в приговоре они тоже не отражены.
Спрятали? Ведь они подтверждают, что мы летали в 86-м туда, куда якобы «не летали»?».
Кириченко достал и решения судов по другим летным экипажам с других авиационных предприятий страны. Например, в том же 86-м на аэродром Жуляны под Киевом летали воздушные суда из Мячково, аэродрома в раменском районе Московской области — замеряли уровень радиации. Всех впоследствии признали полноценными ликвидаторами аварии на ЧАЭС. И удостоверения у них никто не отбирал.
«30-ти километровая зона отчуждения» Обвинительное заключение и приговоры по всем летчикам пестрят странной формулировкой. Самарское управление ФСБ признает ликвидаторами аварии на ЧАЭС лишь тех, кто непосредственно работал возле четвертого реактора, в так называемой «30-ти километровой зоне отчуждения». Логика: все, кто возле реактора не работал и что-то там делал за пределами 30-ти километров — могут идти мимо. Ну, то есть если вы эвакуировали людей из зараженных областей, вы все равно не помогали ликвидировать аварию. Если вы доставляли грузы для спасателей на ближайшие к ЧАЭС аэродромы — вы не помогали ликвидировать аварию. На сегодняшний день Самарское управление ФСБ — первая и пока единственная государственная структура, которая изобрела это ноу-хау про 30 километров. Противоречащее не только здравой логике, но и всем нормативным актам и законам, что касаются аварии на ЧАЭС. Тому же распоряжению правительства о социальной защите ликвидаторов Чернобыльской аварии, где четко прописывалось, что такое зона отчуждения. Территория, зараженная радионуклидами в районе реактора ЧАЭС и вплоть до территории Российской Федерации, включая Брянскую область.
Что закономерно: в материалах дела сама ФСБ не даст описания этой «30-ти километровой зоны отчуждения». Ни словесного, ни графического, ни картографического. Не окажется в обвинении даже перечня населенных пунктов, входящих в эту абстрактную зону.
Подскажу самарскому ФСБ: при проектировании атомных электростанций всегда закладывают зону безопасности и зону мониторинга. Это и есть 30-ти километровая зона. Но это не значит, что все, что после этих 30 километров в случае чернобыльской аварии, не было заражено и не было отчуждено. Даже школьник вам скажет, что зона отчуждения и заражения распространялась гораздо дальше злосчастного четвертого реактора.
Еще раз. Летный состав «Прогресса» не отправляли к самому реактору. Потому что возле реактора нет аэродрома. В непосредственной близости над четвертым реактором, как известно, работали только пожарные и спасатели на вертолетах, бросавшие в его жерла смеси из свинца. Гражданская авиация работала на аэродромах, ближайших к реактору. И эти аэродромы два дня подряд мне показывали на картах бывшие пилоты, бортоператоры и авиатехники «Прогресса».
Александр Кириченко. Фото: Вера Челищева
— Вот есть цветок, у него есть сердцевина, пестики, лепестки, —незамысловато объясняет мне суть дела Андрей Брендес. — Сердцевина — это прокуратура, ФСБ и Фемида, повязку с нее можно отбросить... Дальше идут лепестки...
Такое объяснение противоречит непримиримому духу Кириченко:
— Ну, Андрюх, ты поехал! Пестики, тычинки блин… Ну, даешь.
Брендес (обиженно):
— Я объясняю! Куда мы только не обращались! Ездили в Москву в Генеральную прокуратуру — ничего. Все идет по этим лепесткам снова в сердцевину…
Суд Основная драма будет разворачиваться в Промышленном районном суде Самары. Именно в этом заведении 60–65-летних далеко не здоровых мужиков будут унижать подсчитыванием выплаченных им за 20 лет пенсий и льгот. Вплоть до копеек.
Суды заняли период с 2018 по 2022 годы. Каждого члена летного состава «Прогресса» судили по отдельности. Каждого прокуратура спрашивала: «Почему вы не усомнились в том, что вы чернобылец?»
Потерпевшими в суде проходили Пенсионный фонд и Минсоцдемографии Самарской области.
Ключевой свидетель обвинения — ведущий специалист отдела социальных выплат Главного управления труда администрации Самарской области Елена Кочеткова — оказалась главным свидетелем защиты.
Это через нее в 97-м проходили заявления, справки и документы от сотрудников «Прогресса» о признании их ликвидаторами последствий аварии на ЧАЭС. В суде она отмечала (сужу по официальному протоколу), что представляемые бумаги не вызывали у ведомства сомнений. Тем более участие летного состава в ликвидации последствий аварии подтверждалось присланным в Главное управление труда письмом-ходатайством от администрации завода. В письме говорилось, что летчики и авиатехники в 1986-м летали на самолетах «Прогресса» в зону отчуждения. Также в распоряжении Кочетковой были копии заданий на полет за подписями начальников летных экипажей Все это она отправила на проверку в областное МЧС. Не возникло сомнений и у МЧС.
Но суд показания главного специалиста отдела социальных выплат в основу приговора не положил. В основе оказались показания тех, кто фабуле обвинения не противоречил.
В их числе — показания свидетеля обвинения Александра Краевого, главного консультанта Минсоцдемографии. В ведомство он пришел только в 2002 году, но почему-то был очень осведомлен, что происходило на заводе в 1986-м и в 1997-м годах. Охотно рассуждал в суде про «30-километровую зону отчуждения», в которой летчики «Прогресса» «не были». По его словам, те «не вообще имели права туда летать», гражданскую авиацию туда бы никто не пустил: «Была закрыта воздушная зона над Чернобылем, при появлении гражданских самолетов они сбивались бы Министерством обороны».
— Я уже не сдерживался в суде, — вспоминает пилот Кириченко, —спрашивал Краевого: ты что городишь, какие сбивания?». — «Ну, я так образно», — отвечал он. — «За твое образно людей засудили до фига и больше».
Слова Краевого о «закрытом небе над Чернобылем» сегодня опровергаются ответами из Росавиации и Российского государственного архива экологии. Обе структуры подтвердили на запрос подсудимых: запретов гражданской авиации на полеты в зону ЧАЭС в 86-м не было ни от Министерства обороны СССР, ни от Министерства гражданской авиации СССР. ФСБ на свой запрос тоже получило аналогичный ответ, но к материалам дела его почему-то приобщать не стало. Подсудимые акцентировали внимание на этих ответах в суде, но в приговоре их не оказалось.
…Свидетельствовал против бывших подчиненных в суде автор заявления в ФСБ, бывший командир летного отряда «Прогресса» Олег Шахаров. Он продвигал версию о том, что летчики массово «ввели руководство завода в заблуждение» (странно, куда же смотрел он, командир?), а его подписи на документах о необходимости выдаче им удостоверений ликвидаторов аварии «были подделаны». Впрочем, почерковедческая независимая экспертиза, которую инициировали летчики, признаков подделки подписей не обнаружила. Суд эту экспертизу к делу приобщать отказался.
«Выходило все так, — говорит второй пилот Ан-26 Анатолий Шульпин, — что почти шесть десятков работников летного отряда на глазах у своего командира завладели фирменными бланками, печатями завода и заводским автобусом, на котором массово ездили в Главное управление труда вводить тамошних сотрудников в заблуждение. А он просто стоял и наблюдал».
Сам Шахаров, подписывавший письма-ходатайства о выдаче летному составу удостоверений, к ответственности привлечен не был. «Новая» пыталась связаться с ним, но безрезультатно.
Бывший летный экипаж «Прогресса» будет осужден в полном составе. От одного до трех лет условно.
Все вышестоящие инстанции в Самаре эти приговоры засилят. Тексты приговоров будут одинаковые. Как и в обвинительных заключениях, отличаться в них будут лишь фамилии.
«…Действуя во исполнение своего преступного умысла… при неустановленных обстоятельствах, Кириченко получил в свое распоряжение письмо ходатайство руководства Куйбышевского авиационного завода …»
«… Брендес ввел в заблуждение МСЭК (комиссию медико-социальной экспертизы — Ред.) и они дали ему 2 группу инвалидности …»
«…сотрудники Департамента социальной защиты населения Администрации Самарской области, будучи введенными в заблуждение … выдали Шульпину удостоверение инвалида Чернобыльской АЭС…».
Кириченко:
— Одно дело, если бы они толпу согнали, судили открытым судом всех сразу, в большом зале. В отношении 60 человек, наверное, не посмели бы сказать, что мы мошенники, обдурили тех, тех и тех. Я в суде не выдержал: «Может, тогда закрыть надо все эти пять ведомств, что выдавали нам удостоверения, а нас наградить, выдвинуть куда-то, раз мы такие ушлые?» Пытался себе представить, как я обманывал, чтобы получить удостоверение. С одной стороны — да, мог прийти в управление труда, поляну накрыть и попросить сделать мне удостоверение. Но все 60 человек не могут же прийти сразу и накрыть поляну. А удостоверения мы получали все одновременно».
Шульпин Неудобным стало дело командира самолета Ан-2 и второго пилота Ан-26 Анатолия Шульпина. На момент 86-го он работал на самарском авиационном заводе «Авиакор», доставлял на аэродромы Борисполя, Жуляна и Святошино расходные материалы к дезактивационным установкам «Тайфун», что работали у реактора. По словам Шульпина, бортовые дозиметры зашкаливало от уровня радиации, когда самолет пролетал над зоной отчуждения.
Анатолий Шульпин, 1980-е. Фото из личного архива
В 96-м полеты Шульпин оставил навсегда и уволился — замучили головные боли и скачки давления. Обследования, медицинские комиссии, больницы… У него выявили лучевую болезнь, дали вторую группу инвалидности. Потом Шульпин переживет инфаркт и онкологию на глазах. Выкарабкается. Потом вторую онкологию, снова выкарабкается. Между больницами успеет на свои деньги поставить в парке Гагарина в Самаре памятник всем погибшим чернобыльцам. А потом у него заболеет жена.
— Когда меня из дома ФСБ забирала, жена как раз в больнице еще лежала после операции. Тоже онкология… Забрали меня в 6 утра, выпустили с допроса в 23.00. Нервничал, конечно, плюс давление поднялось. Говорю оперативникам: «Мне плохо. Голова». А им пофиг. Это потом я узнал, что имел право попросить вызывать «скорую», чтобы сделали укол».
Оправдывали Шульпина дважды, но каждый раз дело возвращали на новое рассмотрение. Третий процесс весной 2022 года закончился обвинительным приговором — 2 года условно.
Но Шульпин смог доказать факт подлога со стороны следствия. Сегодня он ждет рассмотрения своего дела в апелляционной инстанции.
В суде над Шульпиным главный металлург Куйбышевского авиационного завода Синельников показал, что в 1986-м спасателям часто приходилось менять расходные материалы — колеса, бидоны и прочее — у той самой дезактивационной установки «Тайфун». Доставлял материалы через КПП Дитятки (село, расположенное на границе Чернобыльской зоны отчуждения) именно Шульпин. Другие подтвердили, что летали с ним в киевскую воздушную зону для доставки груза на Чернобыльскую АЭС.
— Я на всех трех судах смог доказать, что удостоверение ликвидатора мне дали по закону, — Шульпин в отличие от остальных про свой суд короток. Его больше заботит, чтобы коллеги по несчастью проверяли здоровье хотя бы раз в год. Типаж: домовенок. Пока Кириченко сосредоточенно объясняет мне по третьему заходу фабулу обвинения, Шульпин помогает супруге Кириченко Людмиле уносить со стола посуду и готовить чай. Потом заговорщески предлагает мне:
— Козье молоко пьете? Очень полезно. Я вам к поезду принесу. У меня козы свои.
— Толь, ты достал уже своим молоком. Мешаешь, — недовольно оторвался от показа мне карт и приказов Кириченко.
— Слушай (это Шульпин мне, не реагируя на Кириченко, но показывая на него), возьми его с собой в поезд, он всю дорогу до Москвы будет тебе рассказывать про обвинение.
В Москву я уеду с обвинительным заключением, приказами и прочими бумагами от пилота Кириченко и четырьмя литрами козьего молока от пилота Шульпина.
Лазунин и остальные Парк Гагарина в Самаре. Идем к памятной стеле, которую поставил погибшим чернобыльцам Шульпин. По пути разговариваю с осужденным авиатехником Алексеем Лазуниным. Он тоже летал в составе экипажа в 86-м на Ан-26 в грузовой кабине на аэродромы Киевского узла: Борисполь, Жуляны, Святошино. Тоже потом был признан ликвидатором — и получил судимость теперь. Одна лишь разница: Лазунин ушел с «Прогресса» самым последним — в 2019 году, проработав в общей сложности на заводе 36 лет.
Алексей Лазунин. Фото: Вера Челищева
«Когда началось следствие, мне в ФСБ сказали: «Или признаешь вину и продолжишь работать, или мы тебя выгоним». Мне навстречу пошел директор авиакомпании, не хотел увольнять. Из ФСБ ему передали: «Пусть он сознается, мы его оставим». А чем сознаваться? Я десятки раз тогда летал в один только Борисполь... Ну и меня уволили. Выписали, спасибо, два оклада».
...Большинство бывших сотрудников летного состава «Прогресса» — 45 человек — заключат сделку со следствием и пройдут через ускоренные судебные процессы. Кириченко, Брендес, Шульпин, Лазунин и еще четверо их товарищей будут бороться.
«На сделку пошел в большинстве своем техсостав. Рабочий люд, — говорит Кириченко. — Доказать со ссылкой на закон, что они не просто так льготы получали, поднять архивы, они не могли. Денег на адвокатов у большинства особо нет. Да и не бойцы. Махнули рукой, чтобы не связываться. Легче всего было на таких надавить. Хотя в законе есть статья о том, что даже если человек идет на сделку, следователь обязан перепроверить его это соглашательство, потому что всегда умысел какой-то в соглашательстве есть. Но никто не проверял естественно. Некоторые из подписавших сделку потом спохватились. Советовались. Я им показывал законы, документы. Но к тому моменту поздно было — они уже осуждены были в особом порядке».
После обвинительных приговоров карты пенсионеров заблокировали в счет возмещения ущерба. Суммы разные в зависимости от инвалидности — от 500 тысяч рублей до 12 миллионов, как у Кириченко. У него и Брендеса «обрезали» даже гражданские инвалидности. Как они теперь говорят, «оздоровили». Плюс — летчиков лишили выплат и пенсий, которые никак не связаны с Чернобылем. Брендес: «Мы же отработали на заводе, у нас стаж, у нас должна быть трудовая пенсия. Так лишили даже этой пенсии! Представитель Минсоцдемографии на одном из судов заявил, что программы, которая бы пересчитала, какие выплаты должны остаться, в ведомстве нет. Никто не хотел заморачиваться в нюансах. Даже у ветеранов труда пенсии отобрали».
Никто из администрации завода «Прогресс» их не поддержал.
МВД Как это ни странно, не предаст членов летных экипажей только МВД, которому из 80 дел «чернобыльцев-мошенников» попадает для расследования 20. Эти дела МВД прекратит на этапе следствия — за отсутствием события преступления.
Произойдет это благодаря к тому моменту уже осужденному второму пилоту Ан-26 Александру Кириченко, чье дело вела ФСБ. Кириченко продолжал писать обращения и жалобы в Москву. Москва все бумаги пересылала в Самару, ну а самарские чиновники оставляли все как есть. Они, правда, не до конца себе представляли уровень упрямости Кириченко. Одна из его жалоб взяла и попала прямо на стол Валентины Матвиенко. Та переправила обращение не в Самару, а в Генпрокуратуру и в центральный аппарат ФСБ с просьбой: разберитесь. На Лубянке ответили, что заниматься 159-й — это не их профиль, и выразили удивление, что самарское управление ФСБ иницировало это дело. Итог: более 20 дел, еще не успевших дойти до суда, по подведомственности будут переданы в самарское Управление МВД.
Изучив материалы, состава преступления МВД не нашло, как и доказательств вины летных составов. Дела в отношении 23 летчиков и авиатехников будут прекращены.
Прекращены в том числе, на основании тех же документов в подтверждение своей невиновности, которые предоставляли ранее следствию осужденные летчики. Они, чьи дела в суд попали до вмешательства Матвиенко, включая автора жалобы Кириченко, будут осуждены. Хотя все летали вместе, сидели в одних самолетах. Хотя в постановлении о прекращении дел упоминаются фамилии Кириченко, Бендерса и других как летавших.
— То есть часть людей из одного и того же летного подразделения, вместе летавших в 86-м — уголовники и предатели родины, часть — герои. Все сидели в одном самолете, — все повторяет Брендес.
— Меня четыре раза вызывала следователь от УВД, — вспоминает Кириченко. — Я удивлялся: «Зачем вы меня вызываете? Я уже осужденный враг народа». — «На заводе мне намекнули, что если я хочу получить детальную информацию и документы, нужно найти вас». Я ей показывал карты полетов, постановление Конституционного суда, которое гласило, что зона отчуждения — это территория, зараженная радионуклидами в районе реактора ЧАЭС вплоть до территории Российской Федерации. Она изумилась: «А где ФСБ про эти 30 километров увидела?» То есть у следователя по линии УВД в отличие от ФСБ не было никакой предвзятости изначально.
Кириченко и его коллеги пытались отменить приговор по вновь открывшимся обстоятельствам. В Самаре это оказалось безрезультатно. Пока единицы пытались добиться справедливости на родине, сроки подачи жалобы в Европейский суд они пропустили. Успел лишь осужденный второй пилот Михаил Курдюков.
Вместо послесловия За время судебных разбирательств скончалось 2 бывших члена летного состава «Прогресса», ещё четверо — уже после оглашения обвинительного приговора.
Те, кто выжил, сегодня живут в долгах. Все деньги уходят на оплату «ущерба бюджету».
Слово Андрею Брендесу: «На душе паршиво. Летчики — я не преувеличиваю — это всегда было благородной профессией. Мы в 80-е и 90-е элитой считались. А эти говнюки малолетние, что дело состряпали, под стол ходили, когда мы летали туда. Некоторых в планах еще не было. Вы в жизни то своей хорошее что-то сотворили, кроме палок и подлогов? Вы создали имитацию якобы какого-то большого расследования. Зачем? Просто потому что кто-то наверху из ФСБ? И если у вас ксива ФСБ, можно с остальными людьми не считаться? Думаете, вы звезды?
Обидно: все здравомыслящие люди, почитав наше уголовное дело, говорили нам, что это бред. Бывшие прокуроры, бывшие следователи. Иногда кажется, что если бы хотя бы один относительно порядочный сотрудник с Лубянки набрался терпения выслушать нас, то он бы спросил этих малолеток: вы че мундир позорите? Вы что творите? В ваших бумажках, которые вы написали — «преступным путем ввели в заблуждение», «обманули», «принесли ущерб» — ни одного факта, ни одного! Это ваши предположения.
Те, кто придумал это дело, довели 6 человек до смерти. Мертвые на их совести. Они прошлись катком по живым людям.
У нас командир экипажа был, Козлов. Он так переживал из-за этого уголовного дела… Если мы еще как-то высмеивали это все, то он не мог. Его осудили, и через два месяца он умер от инсульта.
Практически у всего общества не оказалось ни сострадания, ни доброты, ни порядочности. И это не какая-то там верхушка Кремля и какие-то негодяи-коррупционеры, а это все общество сейчас. Когда меня лишили всех выплат, даже не связанных с Чернобылем, я пошел в собес, пытался разобраться. А меня там сразу обхамили. Я ушел.
Я настолько сломлен этой ситуацией, что я не хочу даже вспоминать Чернобыль, смотреть связанные с ним фильмы, что-то читать. У меня голова кипит от всего, что с нами сделали».
Вера Челищева, специально для «Новой газеты. Европа»
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Информация
Комментировать статьи на сайте возможно только в течении 100 дней со дня публикации.
Симферополь:
Над Чернобылем черный дым до небес – что случилось (фото, видео)
Просмотров: 598 | 
Комментариев: (0)
