КРЫМСКИЙ ПОРТАЛ ЧЕРНОБЫЛЬЦЕВ - ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СПАС

«Каждый день мы ездили на станцию, измеряли могильник»…

26 апреля со дня катастрофы на Чернобыльской атомной электростанции минет вот уже 35 лет… В Ульяновске и по сей день живут 500 ликвидаторов той ужасной аварии.

Член правления общественной организации инвалидов «Союз-Чернобыль» Николай Пронин (на фото — справа) знает о тех событиях не понаслышке. Он сам был в радиационной разведке в Чернобыле, где пробыл четыре месяца.

— Николай Николаевич, когда Вы узнали об аварии на Чернобыльской АЭС, догадывались ли, что Вас направят в зону отчуждения?

— Я и не думал, что меня возьмут ликвидатором. Я жил в Ульяновске, потом переехал под Сызрань, а оттуда меня забрали в Чернобыль. Это было в 1989 году, мне было 38 лет. Должен был пробыть в Чернобыле полгода, но пробыл всего четыре месяца. Потому что приехала смена, да и дозу я получил.

— Где Вы проживали? Какие выполняли работы?

— Я жил в самом Чернобыле, в заброшенном доме. Люди оттуда уехали, пооставляли свои вещи. Мы топили избушку дровами, правда, потом их замерили на радиацию, а там показатель распада был 2000. Мы не знали этого, а было прохладно, это считай второй реактор получился. Кроме ликвидаторов, в городе не было никого. Каждый день мы ездили на станцию, измеряли могильник. Там были очень большие показатели. Как только был выброс, мы сразу пили йод.

— А какие еще меры защиты были?

— Да никакие, лепесток и все, вроде масок наших. Однажды врач обследовал меня. Сказал лечь на стол, что-то проверил, а потом сказал: «Тебе надо водочки или вина выпить». Я ответил, что за рулем и не могу, видимо, большое количество радиации получил тогда.

— Как прошел Ваш первый день в зоне отчуждения? Что ощущали?

— Нас привезли толпой, загнали в какой-то загороженный двор, ну и распределяли всех кого куда. Спросили: «Есть шофер?», ну, я сказал: «Есть». Так я попал в радиационную разведку. В Чернобыле все было однообразно: работа и ночевка в избе. Я был очень рад, когда меня отпустили домой. Какое ощущение было? Украина – красиво! Там ни запаха, ничего не было. Не знали тогда, что это и какие последствия будут. Теперь каждый год ложусь в больницу. Кости болят, руки. Стронций долго же распадается, вот зашел в мослы.

— Что тогда для Вас было самым трудным?

— Мы жили в плохих условиях. Офицеры жили в пятиэтажных домах, их окна все были заделаны свинцованным линолеумом, чтобы никаких не было щелей, а мы жили как цыгане, в заброшенных домах, только кормили вкусно.

— Бытует миф, что в Чернобыле после аварии фрукты и овощи стали больше. Замечали ли Вы подобные изменения в природе?

— Не замечал, но, конечно, ничего оттуда мы не ели. Кормили нас хорошо. А природа была самой обычной.

— Вы недавно стали членом правления общественной организации «Союз-Чернобыль». Чем занимаетесь?

— Ездим в школы, проводим уроки мужества. Занимаемся со своими товарищами. Некоторые живут в деревнях и не знают, какие льготы им положены. Мы рассказываем им о мерах поддержки, помогаем в решении каких-либо вопросов.

http://ultoday73.ru/kazhdyj-den-my-ezdili-na-stantsiyu-izmeryali-mogilnik-ulyanovskie-likvidatory-posledstvij-chernobylskoj-avarii-vspominayut-rabotu-v-zone-otchuzhdeniya/

Если Вам понравилась новость поделитесь с друзьями :

html-cсылка на публикацию
BB-cсылка на публикацию
Прямая ссылка на публикацию

• Share this on Facebook
• Tweet This!
• Add this to Google Bookmarks
• Add this to Yandex.Bookmarks
• Blog this on Blogger