КРЫМСКИЙ ПОРТАЛ ЧЕРНОБЫЛЬЦЕВ - ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СПАС

Вернувшись из зоны отчуждения, он два года не мог ходить, у него диагностировали острый лейкоз. Однако мужчина преодолел себя и начал жизнь снова.

Невидимый враг

Трагедия, изменившая отношение человечества к ядерной энергетике, произошла 26 апреля 1986 года. На четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС прогремел взрыв, разрушивший реактор и выбросивший в атмосферу огромное количество радиоактивных веществ. Сейчас мы знаем, чем опасно облучение и как оно влияет на организм, но тогда тысячи людей работали, не представляя какими последствиями это обернется.

– Мы приехали на объект в августе 1986 года, – рассказывает Геннадий Дмитриевич. – В Волгограде заранее была сформирована бригада из железнодорожников, целью которой было построить дорогу от взорванного реактора и вывести из него ядерное топливо. Все мы уже были семейные, за 30 лет. Мы ехали исполнять свою работу и не думали, что встретимся со смертью.

Геннадий Дмитриевич и сегодня отчетливо помнит лес, который встретил их по дороге к реактору. Стоял август, а на деревьях не было ни одного зеленого листочка, все будто выжжено солнцем.

– Мы ехали на литерном поезде без остановок и все это напоминало военные эшелоны, – вспоминает мужчина. – У меня оба родителя были фронтовики, они мало говорили о войне, не любили вспоминать, но вот про то, как встречали их на вокзалах по пути на фронт – говорили всегда. На станциях, когда поезд притормаживал, им в вагоны бросали хлеб, картошку, консервы. А бабушки стояли на перронах и плакали. Мы, когда ехали через Беларусь, встретились с такой же реакцией, видимо память войны еще не оставила старух. Они рыдали и делились с нами едой. Будто провожали нас в последний путь.

На войне хотя бы каждый знал в лицо своего врага, в Чернобыле враг был невидим, без запаха и цвета. Только ночью в лучах света фонарей над всей территорией стояло рыжее зарево.

– Мы жили в 12 километрах от станции, но это никак не уберегло нас, – продолжает ликвидатор. – Постоянно давила на психику и гнетущая пустота, отсутствие людей, многих морально убивала эта неизвестность.


Город-призрак

Несмотря на то, что Геннадий Дмитриевич выполнял в бригаде роль политработника, пытался мотивировать железнодорожников, ему самому пришлось десять раз побывать в реакторе.

– Мы заранее обсудили, кто чем займется, – продолжает волгоградец. – Поминутно обсудили план. Кто возьмет лопату, кто будет нести носилки, кто уложит две шпалы и так далее. Работа занимала не больше 15 минут. Потом люди менялись. Постоянно на объекте находился начальник бригады, он прибывал в свинцовом вагончике и руководил процессом. Но даже при всей этой осторожности мы не ожидали, что так часто придется менять людей.

Здоровые мужики, рабочие, способные тягать железные шпалы в одиночку, не выдерживали в зоне реактора и двух недель. Геннадию Дмитриевичу периодически приходилось возвращаться в Волгоград и набирать новых людей.

Как-то командир попросил Геннадия Дмитриевича съездить в Припять, отвезти кое-какие документы. На руках у него были электронные часы. На въезде в город часы сошли с ума и стали показывать несуществующее время 58:98. Так реагировала на радиацию электроника, что говорить о человеческом организме. Припять для ликвидатора и поныне самое страшное воспоминание в жизни: брошенные у подъездов детские коляски, игрушки, которые никому не нужны, сохнувшее на балконах белье, которое никто уже не снимет.


Не опускать руки

– Нас постоянно кормили красными продуктами – помидорами, яблоками. Давали красные соки и вино, чтобы восстановить антитела в организме и не допустить лейкоза. Но многим это не помогло, – говорит Долженко. – До сих пор помню офицера 23 лет, который говорил нам «вы то свою жизнь прожили, а что теперь делать мне?».

По словам Геннадия Дмитриевича, участие в ликвидации катастрофы на многих отразилось и психологически. Сам он, вернувшись домой, сразу попал на больничную койку, в легком было обнаружено затемнение – пришлось оперировать. После начали отказывать руки и ноги, мужчине 35 лет предлагали инвалидность и постоянное наблюдение у врачей. Но он не согласился.

– Я не мог позволить себе быть инвалидом, у меня была семья, дочка, – объясняет ликвидатор. – Как бы мне не было больно и плохо, мне нужно было их кормить. На инвалидность я не согласился, но вот уже 30 лет принимаю нестероидные противовоспалительные препараты, иначе бы просто не выдержал постоянные боли в костях и суставах.

Через два года после реабилитации Долженко получил второе высшее образование и стал юристом, начал помогать участникам катастрофы и вдовам отстаивать свои права.

– Выбили мы тогда у государства миллионы рублей, – делится Геннадий Дмитриевич. – Позже своими силами открыл филиал московского института профсоюзов и академии труда и социальных отношений. До сентября преподавал в них несколько предметов. Сегодня уже на пенсии служу в общественной палате и защищаю права обиженных граждан. И вы знаете, чем больше я был занят, тем меньше думал обо всем, что со мной произошло.

Маргарита Бабанова

vv-34.ru

Если Вам понравилась новость поделитесь с друзьями :

html-cсылка на публикацию
BB-cсылка на публикацию
Прямая ссылка на публикацию

• Share this on Facebook
• Tweet This!
• Add this to Google Bookmarks
• Add this to Yandex.Bookmarks
• Blog this on Blogger