КРЫМСКИЙ ПОРТАЛ ЧЕРНОБЫЛЬЦЕВ - ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СПАС

«... Телефон всегда стоит у кровати. Привычка и необходимость. Мне позвонили из медсанчасти. Говорят, на станции пожар, слышно какие-то взрывы. Вдруг связь забивается, слышно плохо. Это было через час после взрыва, то есть в половине третьего ночи. Наверное, я первой в Москве узнала о том, что произошло. Сразу же позвонила дежурному Третьего Главного управления здравоохранения, сказала, что мне нужна хорошая связь с Чернобыльской АЭС, и попросила прислать машину. Вскоре я уже была в управлении. Оттуда связь лучше.

Получила сведения о пострадавших. Рвота, покраснение на теле, слабость, у одного пациента понос, то есть типичные признаки острой лучевой болезни. Однако меня пытались убедить, что горит пластик, и люди отравляются токсичными газами. Из новых сообщений узнала, что в медсанчасти число пострадавших увеличивается: уже сто двадцать человек. Я им говорю: "Ясно, что это не химия, а лучевое поражение. Будем принимать всех ...".

Это фрагмент из интервью главного научного сотрудника Государственного научного центра "Институт биофизики" Минздрава РФ, доктор медицинских наук Ангелины Константиновны Гуськовой. В свое время, когда он был напечатан в журнале «Наука и жизнь» (№4. 2007г.), У многих читателей, вероятно, возник резонный вопрос: а кто именно позвонил в Москву из Припяти ночью 26 апреля 1986 г. От кого доктор Гуськова получала первую информацию о состоянии пострадавших?

Сегодня научные работники Национального музея «Чернобыль» могут ответить на эти и многие другие вопросы, касающиеся подробностей оказания медицинской помощи работникам Чернобыльской АЭС и жителям города Припять в первые дни катастрофы.

Недавно нам удалось разыскать специалиста, который в те времена отвечал за уровень оказываемой медицинской помощи и правильность лечения пациентов Медико-санитарной части (МСЧ) №126. Именно в этом ведомственном учреждении уже в первые минуты после взрыва ректора 4-го энергоблока была начата борьба за жизнь и здоровье работников ЧАЭС, а затем и жителей города Припять.

Этот человек - начмед МСЧ-126 врач Владимир Александрович Печерица. Он родился в 1949 г. В г. Дзержинск (ныне г. Торецк) Донецкой области. Окончил среднюю школу, а затем - Саратовский медицинский институт. По распределению попал в 3-й Главное управление, где 2 года проходил клиническую ординатуру (г. Москва). В советское время Третий главк министерства здравоохранения СССР (ГУ МЗ СССР) обслуживал все "атомные" города Минсредмаша и отдельные категории предприятий военно-промышленного комплекса.

После завершения обучения в 1975 году Владимир Александрович получил направление в 1-ю медико-санитарную часть 27 медико-санитарного отдела в. Навои Бухарской области Узбекистана. Санчасть обслуживала Навоинский горно-обогатительный комплекс, который занимался добычей урана, а в качестве сопутствующего продукта - золота. Об этом «открытую» сторону деятельности предприятия и сообщали советские СМИ: в свое время обложку еженедельного иллюстрированного журнала «Огонек» украсило фото директора этого комбината с золотым самородком на ладони.

В 1978 Печерица В.А. перевелся на работу в город Припять. С самого начала работал в 126-й медико-санитарной части (МСЧ-126). Начинал участковым педиатром, затем работал ординатором, а со временем и заведующим инфекционным отделением. Возглавлял детское отделение в поликлинике, а в 1983 г. был назначен начальником медицинской части МСЧ-126. Руководил этим заведением тоже врач - Виталий Александрович Леоненко.

«Сообщение об аварии на ЧАЭС, - вспоминает Владимир Александрович Печерица, - поступило в 1: 30-1: 35 26.04.1986 г. Позвонил дежурный врач медико-санитарной части «На ЧАЭС какое - то ЧП. Вам нужно прибыть в МСЧ - есть пострадавшие».

От дома, где я жил, к зданию МСЧ было 10 минут ходьбы. На рабочее место прибыл почти одновременно с начальником МСЧ-126 Виталием Александровичем Леоненко. После второго часа ночи в МСЧ начали поступать первые пострадавшие. Один из них - инженер-наладчик системы автоматики, сотрудник «Смоленськатоменерго» Владимир Николаевич Шашенок был в очень тяжелом состоянии (его жена работала медицинской сестрой в нашей медицинской части, сейчас она живет в Крыму в городе Феодосия). У него ожоги составляли около 80% тела. Им занялись хирурги Бень Анатолий Михайлович и Нуриахметов Михаил, реаниматолог Рабинович Владимир Ильич. К сожалению, в 6 утра Шашенок умер. А дальше начали поступать новые пострадавшие. На 3: 00-3: 30 их было около 20 человек ...».

По данным, которые в 2012 привел в своем интервью заместитель начальника 3-го ГУ МЗ СССР Горбачевский Валерий Сергеевич, «уже через 40 минут поступили первые 7 пострадавших, в 4:00 30 минут - 36, а в 10 часов утра - 98 человек. Всего через стационар прошло 108 пострадавших».

«Тех, кто поступал, - рассказал Владимир Александрович Печерица - после санобработки переодевали в больничную одежду. Мужских пижам на всех не хватало, и части пострадавших выдали женские халаты. Размещали сначала в терапевтическом отделении - его накануне готовили к ремонту, и 70 коек были свободными. Начали ставить капельницы - МСЧ имела свою аптеку, и с медикаментами проблем не было. Штативов для капельниц не хватало, и их привязывали к швабрам, которые в свою очередь крепили к кроватям. У многих пострадавших наблюдалась рвота, они были уставшие, хотя и не в подавленном состоянии. Психозы, истерики появились значительно позже - в мае-июне.

Спецодежда пожарных, их сапоги, рукавицы (они были влажные и грязные) и каски, которые сняли пострадавшие, снесли в подвал - там для этого специально предназначенное помещение. А одежду работников станции (они были как в станционной, так и в собственной одежде) складывали в мешки. Их потом вывезли в пионерлагерь «Сказочный» и направили в спецпрачечную, которая находилась за пределами АЭС на территории города Припять.

До 26.04.1986 г. мне не приходилось сталкиваться с проявлениями у пациентов лучевой болезни. В 1983 г. я находился на курсах усовершенствования врачей в Москве. Обучение проходило в 6-й клинике Института биофизики. Тогда имел возможность увидеть пострадавших, подвергшихся облучению, получил много полезной информации относительно тактики их лечения.

До 1986 г. случаев переоблучения персонала ЧАЭС не было. События 9.08.1982 г., когда на 1-м энергоблоке ЧАЭС произошло разрушение тепловыделяющей сборки и аварийный разрыв технологического канала, не привели к получению персоналом ЧАЭС высоких доз радиации. В любом случае тогда за медицинской помощью в МСЧ-126 никто из работников станции не обращался.

А ночью 26.04.1986 г. одновременно с оказанием медицинской помощи пострадавшим, проводилась работа по вызову в больницу всех работников МСЧ. Задействованы были и детские врачи, и медсестры, и стоматологи, и неврологи. Заведующая скорой помощи Калыванова Алла Степановна организовала работу по доставке новых групп пострадавших. В распоряжении МСЧ-126 было 5 санитарных автомашин («РАФ», «УАЗ»). На АБК-1 в ту ночь дежурил цеховой врач Навойчик Галина Ивановна. Вместе с работниками «скорой» они оказывали пострадавшим неотложную медицинскую помощь и направляли их в стационар».

И Печерица, и Леоненко несколько раз звонили в Москву в 3-е Главное управление здравоохранения СССР. Первый раз это было где-то в 2: 20-2: 30, а затем связь была прервана. В больнице был только обычный междугородний телефон, а через некоторое время после взрыва на станции он был отключен работниками КГБ. Позвонить в 3-е ГУ можно было только с АЭС - там работала спецсвязь. Ею и пользовался Леоненко. В дальнейшем Владимир Печерица почти все время находился в МСЧ, а Леоненко время от времени выезжал то на АЭС, то в горисполком.

Утром (до 6-8 часов) совместно с сотрудниками МВД были составлены списки пострадавших. Их печатали на пишущей машинке. В это же время работники КГБ проводили опрос тех пострадавших, которые по состоянию здоровья могли давать показания.

Где-то около 11 часов дня 26.04.1986 г. прибыла бригада из 6 специалистов-радиологов из Москвы. По данным, которые привел в своем интервью (2012 г.) заместитель начальника 3-го ГУ МЗ СССР Горбачевский Валерий Сергеевич «особая ответственность ложилась на нашу медицинскую группу, которую возглавлял Е. Воробьёв. В нее входили, помимо меня, В. Туровский, В. Левицкий, А. Филатов, В. Копаев, Б. Сергеев, начальник МСЧ № 126 Припяти В. Леоненко, главный врач СЭС К. Коротков и другие».

«Первая версия москвичей - вспоминает Владимир Александрович, - была такая: тяжелое состояние пострадавших объясняется отравлением продуктами горения, которое произошло во время тушения пожара. Сначала ни у кого из медработников в голове не укладывалось, что имеющиеся симптомы являются признаком лучевого поражения. Но анализы крови показали, что у пострадавших есть лейкопения.

Днем начали проводить йодпрофилактику. Незадолго до аварии (возможно, в конце 1985 или в начале 1986 г.) в Припяти проходили крупные учения гражданской обороны (похоже, что всесоюзные). До этих учений йодистый калий (20 тыс. таблеток) находился в сейфе МСЧ (его прислали из института биофизики). А после этого мероприятия руководству МСЧ было рекомендовано приблизить это средство защиты к населению. Поэтому эти лекарства отдали здравпунктам АЭС, строителям, школам и детским садикам. Часть этих таблеток осталась и в МСЧ. Но вышло так, что авария произошла в выходной день, когда детские сады и школы были закрыты (на момент аварии в Припяти было 10 тыс. детей в возрасте до 18 лет, средний возраст припятчан - 36 лет). И тогда сотрудники медчасти начали разносить эти таблетки по домам. При этом использовался территориальный принцип. Каждый участковый врач или медицинская сестра обеспечивали йодистым калием жителей своего участка. Кого медики заставали дома - потому таблетки и давали».

По оценке Владимира Печерицы, до начала эвакуации населения города йодистые препараты получили примерно 70-80% детей. Что же касается взрослых, то назвать какие-то цифры он не смог. Тем более, что препарата было недостаточно. Дело еще и в том, что большинство жителей Припяти накануне (в пятницу вечером) выехала на отдых на природу и на дачи.

Даже начальник штаба гражданской защиты МСЧ-126 подполковник в отставке Козлов Николай (он в то время был уже почтенного возраста, работал в медчасти Тетерева до июля-августа, после аварии выехал в Винницу и связь с ним была потеряна) находился на время взрыва 4-го блока у себя на даче, о происшествии ничего не знал, и появился в городе только в воскресенье. И таких было немало. Некоторые работники медчасти тоже вернулись домой только 27 апреля и сразу были эвакуированы. На работу в те два дня после аварии они не выходили. Но со временем многие из них разыскали свою МСЧ в пионерлагере «Сказочный».

Когда медики начали работать в Тетереве - к работе вернулись почти все, за исключением тех женщин, у которых были маленькие дети.

«Уже в «Сказочном» - продолжает рассказ Владимир Александрович, - йодистые препараты были в неограниченном количестве, их можно было свободно брать любому желающему прямо в столовой лагеря. Их принимал и оперативный персонал станции, и все те, кто прибывал в лагерь после возвращения из эвакуации. А это были и работники ЧАЭС, и строители, и те, кто находился в командировке. Это было актуально, потому что в начале мая выбросы с реактора продолжались, и таблетки надо было принимать каждые 12:00. Препарат РС-1 не применялся ...

... Вечером (около 22:00) 26.04.1986 в Москву была отправлена первая группа пострадавших - 28 человек. Их сопровождала до 6 московской клиники акушер-гинеколог Редько Марина (она, к сожалению, уже умерла). Пришлось отправить именно ее, терапевтов не хватало - из-за отсутствия людей в своих квартирах не весь медперсонал удалось известить об аварии. В дальнейшем (в мае-июне) в условиях дефицита медицинских кадров в медицинском пункте на АБК-1 кроме терапевтов пришлось дежурить и патологоанатому, и психиатру. А фармацевту, например, поручили исполнять обязанности заведующего отделом кадров МСЧ.

Решение об отправке первой группы пострадавших в Москву принимало руководство МСЧ. Когда стало понятно, что это необходимо делать, Леоненко поехал на станцию и связался с помощью системы спецсвязи «Искра-2» [цифровая сеть правительственной связи в СССР, потомок «Искры-1» - аналоговой сети с ручной коммутацией, созданной в 50-х годах - прим. НМЧ] с 3-м Главным управлением. Там дали разрешение на отправку наиболее пострадавших в 6-й клинику Института биофизики.

В дальнейшем, когда МСЧ уже были эвакуированы в пионерлагерь, отбор пациентов для лечения в Москве проходил с участием не только специалистов Института биофизики и 6-клинической больницы этого института, но и Института общей генетики им. Дубинина, врачей из Челябинска, которые уже имели опыт диагностики и лечения пострадавших от облучения. Больных направляли и в Киевские больницы. Отвозили их туда транспортом МСЧ-126. Через припятскую медчасть прошли и прапорщики-охранники станции. Им оказали первую медицинскую помощь и отправили кого в Москву, а кого в госпиталь МВД в Киеве.

Стоматолог Бакулин Анатолий, который до этого работал в Афганистане, принес днем 26.04.1986 в МСЧ современный карманный радиоприемник, и на УКВ-диапазоне можно было услышать переговоры сотрудников милиции. Из них стало ясно, что идет подготовка к эвакуации Припяти.
После начала общей эвакуации из МСЧ вывезли больных из детского отделения, терапии, наркологии, хирургии. Всех, кого можно было выписать из больницы - выписали, а остальных пациентов переправили в Чернобыль.

27.04.1986 года было принято решение о переводе МСЧ в пионерлагерь «Сказочный». В свое время он был построен для отдыха как детей Припяти, так и для детей из Мурманска (родители которых работали на Кольской АЭС)».

Семью Владимира Печерицы эвакуировали в Иванков. Он уехал вместе с ней, переночевал на новом месте одну ночь и вернулся к работе, но теперь уже в пионерлагере «Сказочный». Там в медицинском корпусе располагалось приемное отделение, аптека, перевязочная. В этом же корпусе жили и медицинские работники. Кроме медпункта на АБК-1 ЧАЭС до середины мая 1986 развернули еще 38 медпунктов - в Чернобыле, Дитятках, Тетереве.


Первую медицинскую помощь работникам станции оказывали на месте, а больных с соматическими заболеваниями отправляли в Киев. Позже в Тетереве в пионерлагере «Лесная поляна» был организован стационар. Местом дислокации медперсонала МСЧ-126 были так называемые «белые пароходы», которые находились в районе села Страхолесье. Там шло строительство городка «Зеленый мыс». Где-то в октябре медиков заселили в модуль финского производства. В нем было развернуто поликлинику.

Работали вахтовым методом. Долгое время (май-август) шел розыск людей, которые работали в МСЧ-126 до катастрофы. У многих медработников были маленькие дети, и после эвакуации женщины находились с ними. Искали таких работников по домам отдыха, по санаториям. Некоторые из медиков поехал работать на другие АЭС СССР, но большинство все же вернулась в МСЧ-126.

«В последний день апреля - вспоминает Владимир Александрович, - в мой кабинет в лагере «Сказочный» пришли два сотрудника КГБ и сообщили, что Припять будут отключать от энергоснабжения, и поэтому есть необходимость вывезти из помещений бывшей МСЧ-126 спирт, наркотические средства, стоматологическое золото. Вместе со мной в Припять поехали врач Дьяконов Дмитрий, анестезиолог Овчаренко Анатолий и водитель. Все ценности 1 мая были вывезены сначала в пионерлагерь, а золото затем передано в первый отдел АЭС [первый отдел - режимно-секретное подразделение в советских организациях, осуществлял контроль за секретным делопроизводством, обеспечением режима секретности, сохранением секретных документов - прим. НМЧ].

Когда тот раз возвращались из Припяти, на ПуСО нашу машину не пропустили военные - «загрязненная значительно выше всех допустимых норм». Всем пришлось выйти из авто. Анестезиолог Овчаренко на попутке уехал в пионерлагерь «Сказочный» за более чистой машиной. Это было где-то в 12:00 дня. А примерно в 14 часов со стороны АЭС подул ветер, и уровень радиации на местности начал резко увеличиваться. Военные ничего не говоря быстро собрались и поехали. Тогда мы быстренько сели в свой «РАФ» и вернулись на нем в пионерлагерь.

Эту машину поставили в леску, а затем отправили на площадку отстоя радиационно-загрязненной техники. Со временем наша МСЧ-126 была полностью обеспечена необходимым автотранспортом. Для поездок в Киев у нас была так называемая «чистая машина» (для передвижения по зоне отчуждения ее не задействовали), остальной автотранспорт за пределы зоны, как правило, не выезжал...».

В тот же день (1 мая 1986г.) Печерица Владимир заехал и в свою квартиру в Припяти. Ничего из вещей с нее не взял. Только освободил от продуктов и отключил холодильник и забрал все документы. Когда же приехал в квартиру второй раз (это произошло примерно через год), то часть мебели из нее было вынесено, а остальное, и прежде всего одежда и обувь, не имели никакой ценности, ибо радиационно загрязнены. К тому времени, работая в зоне отчуждения, он неплохо зарабатывал. К тому же, в конце 1986 его семье выплатили компенсацию за утраченное имущество, и это позволило приобрести новые вещи взамен утраченных. Компенсация составила 4 тыс. рублей главе семьи, 3 тыс. руб. - жене, и по 1,5 тыс. руб. - на каждого из детей.

Кроме того, была выплачена компенсация за автомобиль и гараж. Дачи в семье Печерицы не было, но, судя по разговорам коллег, те из них, кто такую имел, получили компенсации и за дачи. Для приобретения дефицитных в то время товаров (телевизоров, холодильников, стиральных машин, мебели и т.д.) эвакуированным выдавали специальные талоны, которые давали возможность приобрести необходимые вещи в определенных для этого магазинах.

Безусловно, всех работников АЭС и медиков волновал вопрос жилья. Вместе с профоргом МСЧ Владимиром Львовичем Фейгиным Владимир Александрович Печерица занимался и этой проблемой. Они побывали даже в Верховном Совете УССР, где их заверили, что в ближайшее время этот вопрос будет решен. В октябре медработники МСЧ-126 получили квартиры в Киеве (Троещина, Харьковский массив, Борщаговка).


Жена Владимира (до катастрофы она была заведующей отделением в детской поликлинике города Припять) вместе с детьми после эвакуации сначала жила у родных мужа в Дзержинске Донецкой области (ныне Торецк). Там она работала педиатром. Со временем детей (сыновья 1972 и 1980 рождения) 3-е ГУ почти на 2 месяца устроило в санаторий в Московской области (Истра). Затем дети жили у родителей жены в Саратовской области. На День Конституции СССР - 7-го октября 1986 - Печерица Владимир привез их из России в Киев.

После того жена оставила работу в МСЧ и устроилась работать в киевскую больницу.

В конце апреля-начале мая 1986, когда была 30-км зона, 3-е ГУ начало направлять специалистов из других медико-санитарных частей СССР (фельдшеров, врачей). Некоторые из них прибывали со своим транспортом и водителями. Работников АЭС, находившихся в зоне катастрофы, обеспечивала МСЧ-126, других - приезжие медики.

До 1-го или 2-го мая начальник МСЧ-126 Виталий Александрович Леоненко находился в пионерлагере «Сказочный», а затем его вызвали в Главк. В Москву он взял медицинские карты руководства станции. В столице Виталий Леоненко задержался - его направили на лечение в 6-й клинической больницы. После выписки к руководству МСЧ-126 он уже не вернулся. Что стало тому причиной, об этом Владимир Александрович не знает. В июле 1986 его назначили руководить медчастью (нового начмеда в декабре 1986 назначен не было). После этого он около 10 раз бывал в Главке в Москве по вопросам организации работы МСЧ.

На тему действий персонала МСЧ-126 по оказанию помощи пострадавшим в первые дни после взрыва на ЧАЭС никто из руководства 3-го Главного управления ним не общался.

На майских заседаниях Правительственной комиссии, проходивших в Чернобыле, председатель комиссии Борис Щербина задавал Владимиру Печерице только один вопрос: «Что вам нужно?». В ответ руководитель МСЧ перечислял необходимое. Через день-два в пионерлагерь «Сказочный» приезжал автомобиль, на котором привозили все, что было нужно для работы медчасти.

На лечение в 6-й клиники кроме Леоненко Виталия Александровича попал еще и Коротков Константин Борисович (начальник санитарно-эпидемиологической службы) и врач-педиатр Белоконь Валентин Петрович (он в ту ночь дежурил на скорой и направлял первых пострадавших в МСЧ-126). Воспоминания Валентина Белоконя (он, к сожалению, уже ушел из жизни) есть в документальной повести Юрия Николаевича Щербака «Чернобыль», которая была напечатана в 1987 г. в двух номерах журнала «Юность».

В декабре 1986 г. или январе 1987 г. в МСЧ-126 пришла справка о дозовой нагрузке медицинского персонала. У 149 работников она превышала установленную в то время допустимую норму (25 рентген). Среди них был и Владимир Печерица. После этого он оставил работу в МСЧ-126 и устроился в одну из детских больниц Киева. В ней он продолжает работать и сегодня.

Подготовил старший научный сотрудник музея Бабаков С.М. https://www.facebook.com/NationalChernobylMuseum/

Если Вам понравилась новость поделитесь с друзьями :

html-cсылка на публикацию
BB-cсылка на публикацию
Прямая ссылка на публикацию

• Share this on Facebook
• Tweet This!
• Add this to Google Bookmarks
• Add this to Yandex.Bookmarks
• Blog this on Blogger