---------------------------- КРЫМСКИЙ ПОРТАЛ ЧЕРНОБЫЛЬЦЕВ - ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СПАС -----------------

26 апреля 1986 года на Чернобыльской АЭС произошла крупнейшая техногенная авария в истории человечества. Пять с половиной тысяч человек призваны были тогда из Волгоградской области на ликвидацию ее последствий. Среди них был и полковник в отставке Дмитрий Нестеренко.
Командировка в особую зону

Шел май 1986 года. Вскоре после праздников Дмитрия Нестеренко вызвали в Ростов-на-Дону, в штаб Северо-Кавказского военного круга.

– Приезжаю, докладываю, – вспоминает он. – Тут мне и говорят: «Решением политотдела штаба округа вы направляетесь в особую Чернобыльскую зону. Самолет до Гомеля заказан на сегодня, командировочное удостоверение выписано. Вот телефон, позвоните жене, объясните...»

На базе Фроловского батальона химзащиты был сформирован тогда из призванных с гражданки резервистов развернутый полк и отправлен в Чернобыль. Дмитрий Нестеренко стал в нем замполитом, представителем штаба Северо-Кавказского округа.

Полк стоял поначалу в Наровле, райцентре под Чернобылем. Затем переброшен к знаменитому «рыжему лесу» близ аварийной станции. Все листья и иголки на деревьях в нем были уже не зелеными, а коричневыми либо рыжими – будто бы опаленными радиацией.

По основной своей армейской специальности Дмитрий Нестеренко – танкист, командовал танковыми подразделениями. Решать поставленные руководством боевые задачи было ему далеко не впервой. Но на фронте, к примеру, противника видно – знаешь, кто враг. А здесь, в Чернобыле, опасный враг был невидимкой, сражаться с ним приходилось вслепую.

Картофельный «лес»

– Деревни в 30-километровой зоне близ Чернобыльской АЭС стояли пустые. Редко лишь кое-где оставались местные жители, отказавшиеся выселяться. Некоторые из них, кстати, и по сей день там живут, несмотря ни на что. Но у животных там иной раз рождались уродцы – щенки или телята с тремя, например, головами.

Пуста была и Припять, городок энергетиков, ставший городом-призраком. Тишина в нем стояла до звона в ушах да цветы благоухали на клумбах. Клубника в том году в зоне отчуждения АЭС выдалась размерами с кулак! Картофельная ботва вымахала выше человеческого роста – на таком поле запросто можно было заблудиться.

– Мы говорили солдатам, – продолжает Нестеренко, – что не надо лазить в брошенные огороды, есть клубнику либо землянику с них. Говорили – не надо ложиться на землю, нельзя снимать с лица марлевую повязку. Но слушали нас далеко не все. Здоровые мужчины, прошедшие, казалось бы, огонь и воду, пренебрегали зачастую мерами элементарной безопасности. Лет через десять после возвращения из Чернобыля многие такие смельчаки скончались от онкологических заболеваний…

Вставные зубы как дозиметр

Солдаты, призванные из запаса, ежедневно ездили на аварийную станцию проводить дезактивацию. Ставили также защитные надстройки на колодцах, из которых люди брали питьевую воду.

Военнослужащих в особой зоне хорошо кормили. Пищу готовили там же, в палаточном лагере, в обычной полевой кухне. Не было поначалу бань, но Нестеренко добился, чтобы выделили три армейские дезинфекционно-душевые машины ДДА, в которых можно было париться, как в бане.

– Работы на аварийной станции велись днем и ночью. Машины, отработавшие возле нее некоторое время, даже совершенно исправные, сваливали в ров и засыпали экскаватором.

Офицеры и солдаты, наши земляки, жили в платках в Чернобыльской зоне. Палаточный лагерь надо было обустраивать, песком дорожки посыпать. Иные из солдат, которым это поручалось, обижались: «Товарищ подполковник, я что сюда прибыл – с песочком возиться?! Отправляйте скорее на станцию!..»



Люди рвались в бой. Не было поначалу ни у кого из них страха перед радиацией. Мало кто понимал тогда, что это такое радиация и чем она опасна. Правда, для контроля за уровнем полученного радиационного облучения в особой зоне выдавали компактные дозиметры – «карандаши», как их называли в полку.

– Были они очень странного свойства, – вспоминает Дмитрий Алексеевич. – Вечером ложишься спать, посмотришь – на нем одни показания. Утром встаешь – они, казалось бы, должны бы были увеличиться, но, напротив, обычно оказывались меньше…

У Дмитрия Нестеренко, однако, был при себе свой собственный, особенный дозиметр. Им оказались… его вставные металлические зубы!

– Едем, бывало, с кем-либо в зоне. Чувствую вдруг кислый привкус во рту, исходящий от вставных зубов. «Стой, – говорю водителю, – замерим радиацию!». Замерили – впрямь ее уровень сильно повышен…

После командировки в Чернобыль у Дмитрия Алексеевича вставные его зубы раскрошились, хотя свои остались целы. Пришлось ему их заново вставлять.

Коварная «бурда»

Цистерны вертолетов и машин, работавших в Чернобыльской зоне, ежедневно заливали специальной дезактивационной жидкостью для распыления на зараженной радиацией местности, солдаты ее называли «бурдой». Потом ученые изобрели «бурду» другую – более качественную, казалось бы, коричневую жидкость. Залили ей цистерны бензовозов, на утро собирались ею и вертолеты загрузить. Но оказалось, что она, побыв немного в металлической цистерне, реагировала с корпусом и превращалась в густое желе, которое отказывалось выливаться из цистерны. Пришлось солдатам ложками ее вычерпывать оттуда…

– Бывало, что к нам, в особую зону, – говорит Нестеренко, – приезжали для выступлений артисты, политики. Алла Пугачева, например, концерт давала, был у нас в гостях и Председатель Правительства СССР Николай Рыжков. Оба они, кстати, состоят в числе ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС.

Полтора месяца находился Дмитрий Нестеренко в зоне отчуждения Чернобыльской АЭС, в самое трудное и напряженное для аварийной электростанции время. Затем вернулся в Волгоград.

– По завершении командировки дозу полученной там радиации нам проставляли в документы, по сути дела, наугад,– рассказывает он. – Мне, например, записали тринадцать полученных мной бэр, но взяли эти цифры явно с потолка.

Опасные ботинки

Уезжая из особой зоны, Дмитрий Алексеевич заехал в родное село, находящееся на стыке России, Белоруссии и Украины. Прибыв туда, снял с себя и закопал белье, одежду поменял. Ботинки разве что оставил, в них приехал в Волгоград. Месяца три в них здесь ходил. Потом как-то решил проверить их дозиметром. Так тот сразу зазвенел! Пришлось ему и их выбросить.

Привез Нестеренко из Чернобыля боевые листки, выпускавшиеся им в полку. Они довольно долго находились в экспозиции одного из волгоградских музеев. Однако со временем кто-то додумался также проверить их дозиметром. Оказалось, что они довольно сильно «фонят», то есть излучают радиацию. Их тогда поскорее убрали в подвал…

Сейчас Дмитрий Нестеренко на пенсии. Долгое время возглавлял Краснооктябрьскую районную организацию ветеранов Чернобыля, в последнее время – ее заместитель председателя. Он не понаслышке знает, какую цену заплатили его земляки-ликвидаторы:

– Из пяти с половиной тысяч призванных тогда в Чернобыльскую зону волгоградцев в живых остались сегодня лишь две с половиной тысячи человек. Остальные уже ушли из жизни…

Александр Литвинов. Фото автора и из личного архива Д. Нестеренко

https://vpravda.ru/obshchestvo/dmitriy-nesterenko-o-likvidacii-avarii-v-chernobyle-lyudi-rvalis-v-boy-88078/

Если Вам понравилась новость поделитесь с друзьями :

html-cсылка на публикацию
BB-cсылка на публикацию
Прямая ссылка на публикацию

• Share this on Facebook
• Tweet This!
• Add this to Google Bookmarks
• Add this to Yandex.Bookmarks
• Blog this on Blogger