Что касается выплат по Закону 1244-1 чернобыльцам.
Забывая подать заявления на выплату ежегодной компенсации, в частности за вред здоровью они ее не получают. Поэтому, чернобыльцы высказывали пожелания об упрощении порядка, чтобы такая и подобные компенсации выплачивались в беззаявительном порядке. Но Правительство усложнило этот процесс и теперь к началу следующего года количество чернобыльцев оставшихся без таких выплат может увеличиться. Считаю, что Государство обязано выплачивать положенные по Закону выплаты не спрашивая на то желания получателя такой выплаты, без заявлений от них.
Уважаемые крымчане чернобыльцы, пользователи сайта. Эта публикация к 8.15 час. 14 октября имеет 1060 просмотров, но только 15 человек проголосовавших в опросе. Неужели не интресен итог? Не верю что Вы столь инертны. Пожалуйста активней, включайтесь в процесс. Не отмалчивайтесь, Ваше мнение важно! И оно будет иметь немаловажное значение.Если Вы, уважаемые пользователи сайта не находите свой вариант ответа в опросе, предложите его в комментарии к публикации, как это сделал Самбурский Г.А.
Не секрет, что некоторые чернобыльцы, забывая подать заявления на выплату ежегодной компенсации, в частности за вред здоровью в итоге ее не получают. По этой причине чернобыльцы высказывали пожелания об упрощении процесса, чтобы такая и подобные компенсации выплачивались в беззаявительном порядке. Однако внесенные Правительством изменения в порядок начисления таких выплат созданием излишней волокиты усложнили этот процесс и теперь возможно к концу года, к сожалению количество чернобыльцев не получивших такие выплаты может увеличиться. Сведений о получателях таких выплат у плательщика предостаточно. Сколько можно перепроверять их?
Уважаемая администрация сайта, уважаемый Григорий Яковлевич, вы как- то там на редакторском совете сайта определитесь..... Вот вы предлагаете проголосовать и сказать наше мнение о товарище Ткачёвой М.Р. Никого не хочу обидеть, выражаю только своё личное мнение, но думаю, что я не одинок в своих мыслях. Я не знаю этого человека, не знаю, чем она конкретно занимается, автором каких инициатив является, что реально сделала в своем регионе и в Крыму и т.д и т.п. Перечень вышеперечисленных ссылок по печатным и видео-материалам абсолютно не проясняет картину об информационном массиве деятельности уважаемой Ткачёвой Марины Рувиновны как в общественно-социальной так и чернобыльской направленности. Более чем за полторы суток нахождения статьи на сайте, сегодня на 19.40 проголосовало всего 13 человек из просмотревших эту статью 270 человек. Это только 4,8 % !!! Так вот стоит ли ставить на сайте вопрос о голосовании за человека, о деятельности которого, никто не знает ???
Военный химик рассказал, как ликвидировал последствия на ЧАЭС, о чем приврали в сериале «Чернобыль» и каково быть облученным. В воскресенье, 26 апреля, исполнится 34 года со дня аварии на Чернобыльской АЭС. Пожары в регионе подогревают интерес к трагической дате и, увы, высвобождают радиационное наследие разрушенного реактора. Как разворачивались события весной-осенью 1986 года, Daily Storm попросил рассказать военного химика, следившего за работами по ликвидации последствий. На ЧАЭС Александр Самотканов прибыл в должности начальника радиационной разведки оперативной группы Вооруженных сил СССР. Сейчас наш собеседник — полковник в отставке — бережно восстанавливает историю случившегося и развеивает мифы об аварии.
— Александр Александрович, вам сразу стало известно о взрыве на четвертом реакторе? Как развивались события после аварии?
— О трагедии я узнал 27 апреля. Я служил тогда начальником отдела расчетно-аналитической станции Одесского военного округа. Меня вызвал к себе руководитель и сказал: «Саня, собирайся. После майских праздников мы с тобой, наверное, туда отчалим». Ну, всегда готов. Тогда в Советском Союзе патриотизма побольше было, никто даже не пререкался. В итоге сразу после праздников мы на вертолете отправились в Чернобыль.
Мне тогда было 30 лет. Считайте, еще зелененький. Вообще, когда формировались ликвидационные отряды, сильно молодых не брали. Интересовались: дети есть, нет. Если нет, то оставался дома. В основном в Чернобыль набирали добровольцев.
В мае, когда мы «причалили», ситуация была еще непонятной. Тогда мы только начинали разбираться с организационными работами (пожар на ЧАЭС после взрыва продолжался 10 суток. — Примеч. Daily Storm), поэтому я пробыл на объекте недолго, всего четыре дня. Но потом вернулся осенью, уже на месяц, с 13 сентября по 16 октября. К этому времени у руководства появились и стратегические планы, и четкая структура (в середине сентября ликвидаторы приступили к самому тяжелому этапу работ — очистке крыши третьего реактора. — Примеч. Daily Storm).
— А трагедия никак не сказалась на майских праздниках? В 1986-м их отмечали так же, как обычно?
— В Советском Союзе проведение торжеств не зависело ни от каких трагедий, а тем более, если речь идет о майских выходных. Даже в Припяти и то устроили Первомай. И хотя часть населения уже эвакуировали, для показухи праздник состоялся.
— Во время командировки вы успели пообщаться с кем-то из местных? Как они отзывались о произошедшем?
— В Припяти до середины мая оставалось только руководство. Среди жителей никого уже не было. Картина, конечно, открывалась очень печальная: город напоминал планету, где вымерли все люди. Часть грунта была срезана, потом вокруг электростанции стали срезать вообще все. Там был замечательный молодой сосновый лес. После аварии он весь пожелтел, и на картах мы стали называть его Рыжий лес.
Военных поначалу тоже было мало. Порядка 80% сотрудников Вооруженных сил были химики, остальные — МВД и Внутренние войска, которые охраняли 30-километровую зону от АЭС. Что до оценки происходящего, то всем и так все было понятно, никаких секретов здесь нет — человеческий фактор плюс техногенные условия.
— Что входило непосредственно в ваши обязанности, и как выстраивалась работа? Что казалось в то время самым сложным?
— В Чернобыль я прибыл в должности начальника радиационной разведки. Самые тяжелые работы пришлись как раз на осень. Тогда велась очистка крыши третьего энергоблока.
Дело в том, что, когда произошел взрыв четвертого реактора, оттуда выбросило все: и свинцовые защитные кожухи, и радиоактивные вещества, и урановые стержни. И все на окружающие участки. До сентября территорию почистить успели, а вот крыши соседних реакторов оставались нетронутыми. Отходы с них сбрасывали прямо в разрушенную трубу четвертого энергоблока. Очистить крышу было велено до 7 ноября, до празднования Октябрьской революции.
Работали по следующей схеме. Мы, химики, находились в закрытом помещении, а военнослужащие поднимались для очистных работ наружу. Но сперва их нужно было переодеть в защитную экипировку. Ее мы изготавливали из свинца и свинцовой резины: делали свинцовые трусы, шапки, нагрудники, сапоги. Экипировали сотрудников минут 15. Вся одежда весила где-то до 30 килограмм. Получается и так большая нагрузка, а тут еще на крышу надо лезть. Солдаты выходили на одну-две минуты и сбрасывали по 10 лопат отходов. Мы подавали звуковой сигнал и выходила следующая группа.
Самый высокий уровень радиации исходил от урановых стержней — до 10 тысяч рентген в час. При том что смертельная доза для человека — 600 рентген (на местности используется единица измерения рентген в час, в то время как уровень облучения человека измеряется в рентгенах. — Примеч. Daily Storm). Поэтому и работали по две минуты, получали до 10 рентген облучения и тут же уходили.
А вот пожарные, которые в самом начале аварии выехали тушить реактор, о высокой радиации ничего не знали. Около энергоблока ее уровень достигал 2000 рентген в час. Они через 15 минут все там и остались.
— Такая опасная работа не сказывалась на моральном состоянии?
— Было тяжело, но мы все равно старались не падать духом, подшучивали друг над другом. Даже над начальством.
Во время моей службы работами на станции руководил генерал Тараканов. Еще в самом начале командировки он как-то вызвал меня к себя: «Так, Саныч, пойдем с тобой на крышу». Я говорю ему: «Вы что, генерал, с ума сошли! Там какая радиация!» Он: «Че напугался, пошли». Ну мы оделись, все как положено. Саперы сделали проход в стене. Через завалы я вышел замерить радиацию — дозиметр показал 200 рентген в час. Я обратно залетел. Говорю: товарищ генерал, я не пойду, там только у выхода 200! Он мне: «Ладно бояться. Ты помоложе, можешь тут посидеть». — «А вы-то че пойдете? Вам жизнь не дорога?» — «Саныч, надо пройтись». Я согласился, но только на одну-две минуты. Когда мы стали выходить, генерал стукнулся головой о проем. Я говорю: товарищ генерал, вот видите, Бог вас туда не пускает, а вы лезете. Мы посмеялись. Затем вышли на крышу реактора и прогулялись там одну минуту. В некоторых местах показатель превышал 1000 рентген в час. Когда мы вернулись, Тараканов спросил: «Саныч, а у тебя дети есть?» Я ответил, что есть, маленькие. «А у меня уже большие балбесы, мне бояться нечего». Так вы, говорю, поэтому двое свинцовых трусов и надели, что не боитесь.
Было, конечно, опасно, но тем не менее мы не чувствовали себя скованными.
— А были еще какие-то запоминающиеся истории?
— Как-то раз вместе со своими ребятами я приехал на энергоблок. Я им всегда говорил: если что-то сомнительное, не лезьте без меня никуда. И вот однажды они возвращаются из разведки, делаем с них замер, и бах! — высокий уровень радиации. Где их черт носил?! Когда такое случалось, мы выкапывали яму, сбрасывали туда всю одежду и закапывали обратно. Но ребята, видимо, не знали о такой практике. Я им говорю: со мной пойдемте. Пришли к ямам. Я им: раздевайтесь! Они аж обмякли: «Саныч, ты чего, блин?» Чего-чего, расстреливать будем. Ребята обомлели... Но я не стал их мучать, с улыбкой все объяснил и тут же одежду им чистую.
Спустя время отходы из ямы выкапывались и также отправлялись в жерло четвертого реактора. В конце концов его прикрыли саркофагом и превратили в могильник. Гарантия саркофага — до 2006 года, но поскольку у Украины тогда не было средств, гарантию продлили. Сейчас у аварийного реактора новый щит.
— Кстати, работа на электростанции оплачивалась выше обычного?
— Сначала зарплата была та же. Но после майских праздников вышло постановление о перерасчете в трехкратном размере. То есть я как майор получал, к примеру, 250 рублей, но итоговая сумма вышла 750. Я проработал всего месяц, потому то получил облучение в 24,8 рентгена при допустимой норме в 25. Начался лейкоцитоз, и меня отправили в госпиталь.
— Как вы себя при этом чувствовали? Облучение ощущается как-то по-особому?
— Еще как, тем более у энергоблока. Из симптомов — постоянное першение в горле, очень противное. Я даже научился определять по нему уровень радиации: чем сильнее першение, тем выше показатель рентген в час. Как только я его чувствовал, то давал команду «назад». А так, каждые пять дней у нас проверяли кровь на лейкоциты. Когда норма превысилась, меня отправили в госпиталь. Я пролежал там два месяца и больше не возвращался на станцию.
— А были в дальнейшем какие-то проблемы со здоровьем?
— Спустя некоторое время у меня стала увеличиваться щитовидная железа, и я уволился из армии, стал не годен для службы в Вооруженных силах. В 2003 году я вернулся в Россию, в Нижегородскую область. Там меня назначили в военный комиссариат Лукояновского района.
— Вернемся теперь в наши дни. Как вы считаете, насколько может быть опасна ситуация с пожарами в Чернобыле?
— Конечно, это очень нехорошо. Период полураспада урана длится до 200 лет. При пожаре все, что было закрыто деревьями и листвой на земле, вновь поднимаются и развеивается по территории. Уровень радиации в районе 30-километровой зоны и далее повышается. Поэтому тут важно быстро среагировать.
— В прошлом году вышел американский сериал «Чернобыль». Вы смотрели его? Какие у вас были впечатления?
— Мне не понравился. Разумеется, власть что-то скрывала, но в фильме приплели слишком много лишнего. Уж такая большая страшилка вышла, будто все перепуганы и не знают, как быть. Я же приводил пример: мы и шутили, и смеялись. Работали по 12 часов, было тяжело, но я не скажу, что чересчур. Я с большим воодушевлением выполнял свою задачу и не лез туда, куда не нужно. И то, что за все время у работников только один раз брали кровь, это тоже неправда.
Были однако негативные моменты, которые в сериале не показали. Я имею в виду наше русское авось. Сейчас людям говорят: будьте дома, берегите себя, близких. Тогда точно так же инструктировали. Но наше авось… Например, было запрещено ходить без респиратора, но у нас же все герои, ничего не боимся, а потом это все выходило боком. Попав в организм, радиация не исчезает бесследно. Ты сгниешь, а она останется.
— Но особых тайн и секретов в действительности не было?
— Единственное, до некоторого времени правительство не афишировало все уровни радиации, которые были на объекте. Еще ходила информация, что вместо человека на крышу должны были пускать робототехнику, которую доставляли из Германии и Японии. Но это не так. Машины не выдерживали такого уровня радиации, происходил пробой всех электрических систем, и роботы героически погибали. Так что русский биоробот — это человек, который все сделал сам.
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Информация
Комментировать статьи на сайте возможно только в течении 100 дней со дня публикации.
Симферополь:
Просмотров: 1 381 | 
Комментариев: (0)
