КРЫМСКИЙ ПОРТАЛ ЧЕРНОБЫЛЬЦЕВ - ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СПАС

Чернобыльская зона – один из туристических «магнитов» Украины. Здесь, помимо известных объектов – города-призрака Припяти, «Дуги» - сохранились два деревянных храма. Одному из них в нынешнем году – 220 лет.

Еще весной деревянных храмов в Чернобыльской зоне было три. Но столетнюю церковь со старинными иконами в селе Журба уничтожили пожары. Два уцелевших храма - в Народичском районе, у бывшего поселка Великие Клещи и в селе Красно (десятикилометровая зона). Оба построены в честь Архистратига Михаила. У красненского в этом году юбилей – 220 лет.

Верующие рассказывают об удивительных историях, которые происходили с храмами и в храмах. К примеру, в двухсотлетнем, спустя несколько лет после аварии на ЧАЭС, в неизвестном направлении исчезли холсты с росписью, церковная утварь, иконостас, но одна из икон нашлась на чердаке заброшенного дома. Купола здесь облюбовали совы, которые в христианстве считались символом запустения, но сам храм продолжает жить, в нем проводятся службы, к нему приезжают туристы, в нем ночуют сталкеры (у последних есть традиция оставлять в церкви еду друг для друга, подметать за собой полы).

Совсем недавно (по историческим меркам) в порог храма Святого Архистратига Михаила в Красно ударила молния, а за его порогом бушевал пожар, но стены уцелели. И кажется, что понадобится еще одно, какое-то сверхчудо, чтобы его признали памятником архитектуры и нашли бюджет на ремонт и реставрацию – крыша, купола требуют покраски, без этого реликвия обречена.

Кто-то из прихожан приклеил на стены церковные календари, типографские копии известных икон

«Заколачивай. Намертво».

От ЧАЭС до Красно около 6 километров, это левый берег Припяти, и даже сейчас уровень радиации в некоторых местах может превышает норму в 4-5 раз, что уж говорить о 1986-м. В архивных хрониках сохранились кадры работы дозиметристов в храме Святого Архистратига в первые годы после аварии на ЧАЭС. Счетчики Гейгера неприятно трещат у иконостаса. В центре храма стоят майор и еще один мужчина в штатском, они, замерев, рассматривают роспись купола. У икон горит несколько свечей. Следующий кадр - дверь в храм заколачивают. «Намертво», - сержант изо всех сил лупит молотком по железной скобе, которая, как не трудно догадаться, не остановила мародеров.

Сейчас на стенах небесного цвета - огромные буро-ржавые квадраты. Это остатки клея, на нем держались холсты. Последние практически все содраны, вандалы не смогли добраться лишь до самого верха. Оттуда, как и два века назад, Спаситель и святые взирают на молящихся.

«Обычно дверь в церковь закрыта только какой-то скобой, цепью. Ты ее открываешь, попадаешь внутрь, и… Честно говоря, я не очень религиозный человек, но впечатления от этого места очень сильные. Ты остаешься наедине с тишиной и покоем. Ты чувствуешь, что прикасаешься к тайне», - рассказывает гид «Чернобыль Тур» Екатерина Асламова.

Храм не выглядит заброшенным, продолжает быть светлым, величественным. Сюда из Чернобыля приезжает настоятель Свято-Ильинского храма, церковная община. Кто-то из прихожан приклеил на стены церковные календари, типографские копии известных икон. Кто-то принес из дома простые, по нынешним временам, образа. Они не представляют никакой ценности для антикваров, но самодельная рама, выструганная из дощечек, кружевная канва, обрамляющая Богоматерь, демонстрируют, сколько значили эти иконы для их собственников.

Еще весной деревянных храмов в Чернобыльской зоне было три

Села эвакуировали на Пасху

Существует полуверсия-полулегенда о том, куда из церкви делись ценные росписи. Говорят, что сняли их не грабители, а сами верующие – то ли из самого Красно, или из другого села. Люди хотели спасти реликвии, перенести их в другой храм за пределами Зоны отчуждения. Увы, специалистами по реставрации они не были – холсты разрушились, краска посыпалась. Святые словно не захотели покидать родное село.

Сложно представить, сколько слез было пролито во время эвакуации. УНИАН расспрашивал бывших жителей, каким был храм в 70-х, 80-х, но разговор неизменно сворачивал к больной теме.

Красно и соседние села вывозили из Зоны в Пасхальные дни – 4 мая. Должны были сделать это чуть раньше, но помешала неразбериха. В группе «Чернобыль и Чернобыляне» местные жители рассказывают историю, как 2 или 3 мая колона автобусов перепутала название населенного пункта и приехали не в Красно, а в поселок Красный – другой конец Чернобыльского района.

А пока автобусы искали нужную точку назначения, десятикилометровая зона жила обычной жизнью. Продолжали работать магазины, почта, начальная (!) школа. К слову, она сохранилась до сих пор. Классы выглядят так, словно их покинули в спешке несколько лет назад. На фото и видео можно рассмотреть лежащие на партах учебники, страницы тетрадей. Есть домашние и классные работы, сделанные уже 17 (!) мая. Ученик второго класса решает пример на сложение и вычитание километров – теперь уже классическая задача переселенцев.

Реставраторам иконы были не нужны – холсты разрушились, краска посыпалась

«Грузить и вывозить»

Фейсбук тогда заменяло живое общение, паники в Красно и соседних Зимовищах и Машево не было. «Выйдем на двор, стоим, рассуждаем: «Припять на таком же расстоянии от атомной, как и мы, но ее эвакуируют, а нам ничего не говорят». Все работало. Никто не сказал сидеть дома. Мы, думаете, знали, что такое радиация? Была такая пьеса: «Здравствуй, Припять», ставили у нас. Там было про «мирный атом», «вреда не приносит». Об этом мы знали, а радиация…», - рассказала нам 82-летняя Анна Йовенко, бывшая жительница Зимовищ (ее муж был родом из Красно).

Она вспоминает, как эвакуировались, взяв с собой лишь документы и деньги. Людей заверили, что уезжают они на три дня. Через недели, месяцы возвращались за вещами, вывозили то, что можно - в закрытых помещениях уровень радиации мог оставаться в пределах нормы.

Кто-то из советских чиновников решил вывезли «на большую землю» и товары из магазина промтоваров в десятикилометровой зоне. Анна Йовенко в 1986-м работала в магазине Зимовищ, и вместе с помощницами три месяца ездила в уже опустевшую Зону, забирала товар.

«Магазин был кирпичный, окна были закрыты, внутри большого фона не было. Но «хозгруппа» у меня находилась в деревянном помещении, и ее вообще не надо было вывозить - переписать и оставить. Но сказали: «Грузить и вывозить». Сделали. Доехали до КП «Дитятки». Я открыла кузов, туда зашел парень с дозиметром, выходит: «Что это за товары? Где они были? Да тут в пять раз превышает!». Я растерялась: «Что делать?». Он: «Везите, выбрасывайте». Были бы это мои вещи - выбросила, но это же магазин, я за него отвечала. Говорю: «Подпишите накладные – выброшу». Дозиметрист пошел за начальником. Тот нас расспросил и махнул рукой: «Проезжайте». И повезла я тот товар через Вышгород, через весь Киев, в Бровары на склад», - признается Анна Куприяновна.

Сдача товара продолжалась три месяца. То, что было «чистым», уценили и распродали. «Хозрупа» лежала отдельно, пока ее наконец куда-то не увезли. И только спустя годы стало понятно, какая на самом деле была заплачена цена за такую неспешную эвакуацию.

«За 35 лет села уже практически нет. Сказали бы возвращаться – некому», - говорит Анна Йовенко.

На церковные праздники в Красно съезжались не только из соседних сел, но и из Беларуси

«Хотят церковь закрыть, но мы организовываем людей»

«Нам дали машину, я предложила отцу поехать домой с ночевкой, собрать вещи. Сама приехала на следующий день. Захожу в дом, ничего не собрано, папы нет. Я - его искать. Нашла у озера. Стоит. Плачет: «Что я буду забирать? Зачем…». Я и сама, когда уезжала из родного села, рыдала. А водители обычно удивлялись: «По чему тут плакать? У вас такая беднота! Дома – деревянные»», - вспоминает Анна Йовенко.

Места, о которых мы говорим, можно смело назвать глубинкой. Через реку Припять была возможность перебраться только на пароме, на «дизиле» до Чернигова - два часа езды. И можно было бы сказать, что удаленность помогала защитить уникальную церковь во время борьбы с «опиумом для народа». Но дело оказалось не в расстоянии до ближайшего райкома, а в людях.

«Моя тетка покойная все время ходила на службу. Приходит иногда к нам, рассказывает: «Хотят церковь закрыть, но мы организовываем людей и едем сначала в Киев, потом в Москву». Ездили, добивались. Какие бы гонения у нас не были, церковь не закрывали», - рассказывает Анна Йовенко.

На церковные праздники в Красно съезжались не только из соседних сел, ехали из Беларуси – действующих церквей там, считай, не было. И сейчас сюда проложен один из туристических маршрутов, впрочем, не самый популярный - большинство рвется посмотреть на Припять, на объект «Дуга». Хотя и эта часть Полесья – музей под открытым небом.

Из-за отдаленности и близости к границе здесь не так разграблены села: если заглянуть в окна, можно увидеть висящую на вешалках одежду, оставленные в спешке игрушки и книги.

Еще один «туристический магнит» - «кладбище» сельхозтехники у Зимовищ. Время превратило комбайны в ржавых монстров, но они все еще стоят. «Металлисты», видимо, решили, что возни с тонким металлом будет больше, чем выручки. А вот, тепловоза – исчез.

Воровали в этих местах и то, что светилось от радиации, и то, что было свято

«Это чудо божье, по-другому не объяснить»

Как уже было сказано выше, воровали в этих местах и то, что светилось от радиации, и то, что было свято.

«Этот храм после аварии претерпевал много напастей, был полностью разграблен, осквернен. Иконы были сорваны со стен. Иконостас разобрали, побили. Престол вырвали. Не было границ нашей печали, когда мы смотрели на это все», - рассказывает настоятель Свято-Ильинского храма в Чернобыле отец Сергий.

Арахаика в речи священника не режет ухо, не кажется театральной, когда слушаешь его в селе, где большинство домов – срубы с печами, как в сказке, а огромные, поросшие мхом, дубы – словно былинные персонажи. Здесь сами собой слагаются сказания о чудесах Чернобыльских, но не двенадцатого, а двадцать первого века.

«Прошло 10-15 лет после аварии, приехал в Чернобыль один священник, отец Феодосий. Рассказывал, что служит он в Санкт-Петербурге. Через время звонит: «У меня мысль, которая мне не дает покоя. Я постоянно вижу икону, которая была на иконостасе в храме в Красно. Мне снятся эти глаза. И я знаю, где она находится: в одной из хат на чердаке спрятана». Мы поехали, залезли на чердак, нашли. Сейчас она в Свято-Ильинском храме, - говорит отце Сергий. - Были безбожные люди, которые говорили: «Может, он сам приехал и спрятал». Но ему в то время, когда разграбили храм, было семь лет, он был ребенком. Он не мог спрятать. К нему во сне пришло видение».

Священник рассказывает истории искренне, бережно делится ими не для того, чтобы привлечь паломников или инвесторов для ремонта храма.

«Когда мы впервые поднялись на колокольню - нашли икону, и была она в таком месте, как будто кто-то туда приходит, протирает пыль. Словно вчера кто-то был. Это чудо божье, по-другому не объяснить. Был случай, когда шаровая молния упала и на крыльце выжгла пятно, но храм не загорелся. В другой год был пожар, все вокруг горело... Эти свидетельства показывают, что тут незримо присутствует Архистратиг Михаил, оберегает этот храм. Он укрепляет нас в вере в то, что мы в этом мире не одни, у нас есть ангел хранитель, огромная защита. В этом мире есть сила, которая не соизмерима с человеческими усилиями, Сила Божья, которая укрепляет нас», - проповедует отец Сергий.

«Реставрация храма - не проект 2021 года»

В Государственном агентстве по управлению зоной отчуждения объясняют, почему так сложно найти бюджет на ремонт реликвий. «У нас есть задачи по снятию с эксплуатации ЧАЭС, работе объекта «Укрытие» и трансформации его в экологически-безопасную систему. У нас - ядерные отходы, за нами контроль по нераспространению радиации, и нет статьи бюджета «архитектура», - рассказывает заместитель главы ГАЗО Максим Шевчук. – Но у нас есть надежда на сотрудничество с Министерством культуры, Госагенством развития туризма – у них могут быть целевые бюджеты культурного и туристического направлений, которые потенциально можно использовать для Зоны отчуждения. И мы рассчитываем на сотрудничество с бизнесменами, на тех, кто занимается социально ответственным бизнесом».

Он говорит, что уже обсуждается стратегия по сохранению нескольких объектов в Припяти: «Мы хотим законсервировать типовые дома, ДК «Энергетик», бассейн, одну школу, один детский садик, один пятиэтажный дом, кафе «Припять». Мы сможем через 5-10-20 лет посмотреть, в каком состоянии были строения Припяти, мы не только руины после себя должны оставить. Но как это сделать? Какой бюджет нужен на то, чтобы провести квалифицированное исследование, а потом законсервировать и сохранить объекты – пока сказать тяжело».

«Чернобыльское Пирогово»

Руководитель Государственного научного центра защиты культурного наследия от техногенных катастроф Ростислав Омеляшко ранее с болью рассказывал УНИАН о том, что еще недавно в Зоне отчуждения было столько уникальных деревянных домов, что хватило бы на музей под открытым небом, и о том, что они гибнут: «Покинутые дома Зоны неминуемо превращаются в руины. «Чернобыльская Атлантида» уходит в вечность».

Но, увы, «Чернобыльское Пирогово» пока остается лишь идеей.

«Это интересный проект, мы его поддерживаем. Но финансирование в размере 18 млн грн выглядит, скажем так, малореалистичным на данный момент. Это не проект 2021 года. Путь, на котором мы стоим: находить деньги на обследование объект за объектом. Укрепление домов Припяти и храма Святого Архистратига Михаила выглядят более актуально», - признается Максим Шевчук.

Пока небезразличные прихожане пытаются сами спасти двухсотлетний храм. Но надолго ли хватит их усилий? И устоит ли этот памятник архитектуры до тех пор, пока чиновники не найдут деньги на реставрацию? Хочется, чтобы такое чудо тоже произошло.


Фото Виктор Ковальчук

Влад Абрамов https://www.unian.net/tourism/impression/unikalnyy-hram-v-chernobylskoy-zone-sohranili-v-revolyuciyu-i-voynu-a-seychas-mozhem-ne-sberech-11252675.html

Если Вам понравилась новость поделитесь с друзьями :

html-cсылка на публикацию
BB-cсылка на публикацию
Прямая ссылка на публикацию

• Share this on Facebook
• Tweet This!
• Add this to Google Bookmarks
• Add this to Yandex.Bookmarks
• Blog this on Blogger