Участникам ЛПК на ЧАЭС, пострадавшим от радиации, потерявшим кормильца, ВВЗ, ЕДВЛиквидатор аварии в Чернобыле: Действовали по принципу «кто, если не мы» » Чернобыльский Спас
Да, хорошо что в судебные тяжбы не пошло дело. Но ведь необходимо отметить пользу сайта и всеобщие наши усилия.В том числе и в комментариях обсуждение создавшейся проблемы. Мы точно знаем, что злободневные проблемы мониторятся различными государственными органами, различных уровней, в том числе министерством труда Республики Крым и администрацией главы Республики Крым. С очень большой вероятностью на изменение своей позиции администрацией Раздольненского сельского поселения повлиял именно этот фактор, размещение на сайте Чернобыльский спас публикации об их заблуждении и противоправных действий против Чернобыльца. Что то же подтолкнуло их к изменению позиции. Уважаемые коллеги, собратья, товарищи! Огромное всем вам спасибо за участие в обсуждении проблем , не равнодушие, участие работу и ваш профессионализм. Вместе мы и далее будем побеждать.
Спасибо, уважаемый Александр Алексеевич за Ваше неравнодушие, неподдельный интерес к состоянию граждан, подвергшихся воздействию радиации (в частности крымских) и за участие в разрешении их проблем. Админ. сайта
Очень жаль, что в моих комментариях Вы увидели, что моя \"цель вашей не помогать своим коллегам а всячески поносить и хаить работу своих товарищей\". При таком отношении к мнению других лиц (в том числе к моему мнению, человека, который с момента выхода чернобыльского закона в мае 1991 года помог тысячам чернобыльцев и членам их семей) Ваша работа рискует не достичь желаемых для Всех нас результатов.
Владимир Николаевич Татуревич был ликвидатором на Чернобыльской АЭС и пробыл там 25 дней. Он поделился историями о работе ликвидаторов, рассказал о распорядке дня, питании, обмундировании и многом другом.
— Когда вы поехали в Чернобыль? По своей воле или вас призвали?
— Меня забрали через военкомат, 6 августа пришла повестка. Я приготовился, съездил на завод, свое место работы, и 8 августа был уже в батальоне. Вообще, я был невоеннообязанным в мирное время, то есть фактически меня не имели права призывать туда. Но все врачи до единого во время медосмотра указали, что я годен — в то время все были годны, если руки и ноги есть. Мы действовали по принципу «кто, если не мы».
Был такой показательный случай: когда мы отправились в Чернобыль, по дороге ехало какое-то «гнилое» начальство. Нас, 120 человек, выгрузили на радиоактивную траву, где мы пролежали часа два, пока это начальство летело с бешеной скоростью, чтобы не облучиться. А нас было не жалко.
— Кто из ваших знакомых тоже поехал на АЭС?
— Мой старший брат тоже был в Чернобыле. Его забрали 29 мая. Саша попал на всё горячее, городил тридцатикилометровую зону, грунт снимал, спал в палатке на радиационном песке. Он рассказывал, что им выдали прорезиненную химзащиту без кальсон. Жара 30 градусов. Они натерли все в кровь, вечером никто работать уже не мог. Только потом привезли уже бельё и они продолжили работу. Поэтому ему досталось больше, чем мне. Когда я приехал, Саша был заместителем командира роты по политической части. Он на тот момент находился в Чернобыле уже два месяца.
— Была ли возможность не ехать в Чернобыль?
— Врач в Чернобыле мог все. Была возможность заплатить, получить справку и уехать домой. С нами ехал парень лет 25. Смотришь на него — он ничего не видит, его трясет. Это кошмар. Мы приехали туда и нас завели в комнату, он забился в угол. В тот день он не работал, его отвезли в госпиталь и больше мы его не видели.
— Где вы жили? Как был организован быт?
— Мы жили в Белоруссии в палатках по восемь человек. В сентябре было, конечно, прохладно уже. Кормили нас как на убой. Было много мяса, тушенки. Там стояли вагоны воды, круп и всего прочего. Считалось, что после реактора нужно было «промыть» организм, выпить что-то спиртное, поэтому нам давали водку.
— Какое защитное снаряжение вам выдавали?
— Сначала нас переодели в военную форму, а гражданскую одежду упаковали, подписали и где-то сложили. Было три комплекта обмундирования: парадное, в котором мы находились в батальоне; дорожное, в котором мы ехали на реактор; и та одежда, в которой мы были на самом реакторе. В дорогу мы переодевались, потому что ехать надо было два часа, летела пыль и грязь, всем выдавали респираторы, машины были открытые.
— В чем заключалась основная работа?
— Мы работали в четыре смены по шесть часов, круглые сутки. Моя группа ездила обычно к шести утра. В три часа подъем, завтрак, сухой паёк и в четыре выезд. На разводе, где распределяли обязанности, стояло около 2-2,5 тысяч людей. Мы переодевались, получали задание и отправлялись на смену.
Работы были разные, по 3 или 5 минут, на крыше 1 минуту. В первый день мы отгораживали территорию реактора колючей проволокой. Столбы уже стояли. Двое тащат, разматывают колючку, другие прибивают к столбу, потом менялись. Были сделаны специальные кирпичные или бетонные укрытия, закрытые свинцовыми плитами, куда мы убегали.
Еще мы заливали бетоном административное здание между четвертым и третьим реактором. Оно было достаточно высоким и настолько же уходило вниз под землю. Сверху мы пробили дыру, вставили шланг и так заполняли это здание бетоном. От взрыва оно не разрушилось, но были вбиты окна, двери, где-то стена обвалилась. Наша задача была заложить эти проемы. Принцип такой: бегут четыре человека, лопаты там уже лежат, двое держат мешки, а другие двое набрасывают в них бетон. Следующая партия хватает эти мешки и закладывает проемы.
— Как строились отношения между начальством и подчиненными? Принуждали ли вас делать то, что опасно?
— Спасибо нашему командиру Сергею, он строго нас предупреждал об опасности и контролировал время. Других я не слушал. В последние дни я уже никуда не ездил, потому что набрал свою дозу, хотя при желании можно было, за это еще и больше платили. Но наш командир не разрешил, сказав: «Володь, иди, ты меня потом вспомнишь. Сегодня деньги есть, завтра нет, а здоровье не вернёшь».
Но не у всех было такое отношение к солдатам. При мне был однажды случай такой. Мы работаем, меняемся, а два паренька стоят в коридоре, по которому другие обычно пробегают не останавливаясь. Там рентген 15 было. Их командир им сказал его подождать, а сам пошел что-то узнать. Они стоят и стоят, ждут его. Кто-то им все-таки сказал, что это опасно, и увел в отгороженную комнату. Но они провели в этом коридоре где-то минут 40 и превысили норму облучения в 10 раз.
Мы, конечно, этому майору тогда морду набили. Он кричал, угрожал, а нам что? Пацанов жалко, они солдаты срочной службы, молодые, лет по 19. Им еще жить да жить.
— Что делали в свободное время?
— В карты играли (смеётся). Иногда мы рыбачили в каком-нибудь пустующем поселке. Вы бы видели, сколько там на деревьях было яблок и груш! Да еще такие огромные, я больше никогда не видел таких в своей жизни. Их никто не срывал. Иногда в деревнях встречались люди, которые не захотели уезжать или вернулись обратно.
— Были ли вы на реакторе и что можете об этом рассказать?
— Я был на третьем реакторе (остановлен в 2000 году — «ТД»), но заглядывать куда-то, естественно, не было желания, только работа. На нас надевали специальную защиту, противогаз, две плиты свинцовые по 8 кг и просвинцованный передник. При взрыве же выбросило радиоактивный графит, наша задача была его сбросить вниз. Роботы не функционировали, приходилось все делать нам. Хватаешь пару кусков в руки и бросаешь с крыши.
Беда в том, что на реакторе нами управлял вечно пьяный майор, который утверждал, что на крыше уровень радиации всего 100 рентген. А уже спустя лет 25 я смотрел программу, где дозиметристы просили прощения, что скрывали настоящий уровень радиации на крыше — до 12 000. Когда мы были там в августе-сентябре, то радиация уже меньше была, но люди до нас попадали под это облучение и явно не дожили до наших дней.
Был такой случай: два парня по рюмке выпили и пошли посмотреть на четвертый реактор (на нём произошла авария 26 апреля 1986 года — «ТД»). Все вроде бы отгорожено, но пройти можно было. Первый, который пошел, попал под выброс радиации, у него сразу пошла кровь из ушей, носа, сосуды полопались. Второй задержался, а потом, когда увидел своего товарища, оттащил его и сам получил приличную дозу радиации. Обычно те, кто попадал под такой выброс, умирали в течение трех дней. У них кожа отслаивалась от костей вместе с мясом.
— Какие льготы положены ликвидаторам аварии?
— Сначала проезд, коммунальные услуги и так далее были полностью бесплатными для чернобыльцев. Но со временем все убрали и сделали вновь платным (Владимир Татуревич — гражданин Украины — «ТД»). В 1994 году я получил группу инвалидности, за что мне должны были выплатить определённую сумму денег. Но прошло уже 25 лет, а я все еще жду. Нам не выплачивают на оздоровление, забрали пенсии. Только дают бесплатную путёвку в санаторий. И на том спасибо.
Материал подготовлен студентками факультета журналистики МГУ Дианой Мамоновой и Соной Рустамовой в рамках проекта «Чернобыль. Рассказ о том, как все было. Без цензуры, без прикрас, только правда»
Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь. Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Информация
Комментировать статьи на сайте возможно только в течении 100 дней со дня публикации.
Симферополь:
Просмотров: 1 403 | 
Комментариев: (0)
